— Кто такая Катька?

— Подруга моя, — пояснила Галя.

— Из паспортного стола?

— Из больницы. Работает там.

— Она не должна меня видеть, — сквозь зубы процедил Ларион.

— Она тебя уже видела, — сказала Галя.

— Живот тебе заштопала, — добавил Вензель.

— А если сдаст?

— Меня же не сдала.

Глаза Лариона закрывались, Вензель плыл куда-то вверх вместе с голосом, а сам он плавно скользил куда-то вниз по наклонной плоскости. Ситуация шла под откос. Какая-то там Катька знала о нем и запросто могла сдать его ментам. Он ничего не мог с этим поделать. Оставалось только надеяться на авось.

Даша вышла из воды как Афродита из пены морской. Купальника на ней не было от слова «совсем», движения призывные, улыбка зовущая.

— Ну и чего уставился? — голосом Олеси спросила она и сама вдруг превратилась в нее.

— На тебя смотрю.

— Нет, не на меня…

Глеб понимал, что Олеся сейчас может ударить его. Если она в Лариона выстрелила без всякой жалости, то и с ним церемониться не станет. Он держал ее в поле зрения, но удар все-таки пропустил. Руки и ноги женщины оставались на месте, а в паху у него разорвался пузырь с бурлящей болью.

От нее он и проснулся. Олеся полулежала на боку, лицом к нему, опираясь на руку, согнутую в локте руку. Она испуганно и с жалостью смотрела на него.

— Прости!

— За что? — сквозь зубы простонал он.

Олеся ему снилась, но ударила она его вполне по-настоящему. По тому самому месту.

— Да сама не знаю. Двинула коленкой. Мне Ларион приснился.

— Хорошо, что ты его не застрелила.

— Во сне или вообще?

— Везде! — Глеб закрыл глаза и улыбнулся, чувствуя, как отступает боль.

— Во сне пистолета не было.

— А что было?

— Ларион был. Подплыл ко мне, улыбнулся и хотел было задушить, как Дашу. Вот я ему и врезала, — сказала Олеся и снова двинула коленкой.

Глеб едва успел подставить руку и спросил:

— Я-то здесь при чем?

— Ты ни в чем не виноват.

— Надо было мне тогда выйти к ней. Я бы этого урода!.. — Глеб сжал кулак с такой силой, что Олеся невольно отпрянула от него.

— Ты же не спишь? — спросила она и не очень весело улыбнулась.

— Да как-то не спится, пока эта мразь по свету гуляет.

Бессонница Глеба не мучила. Прежде чем лечь спать, он обычно обходил двор, дом, проверял работу всех камер, снимал с предохранителя пистолет, закрывал на запор все двери до единой, не хотел, чтобы Ларион застал его врасплох.

— Может, сдох он где-то под забором?

— Нашли бы его.

— Значит, просто залег на дно. Может, и не поднимется оттуда.

— Дерьмо не тонет.

— Что верно, то верно. Может, мы с тобой съездим куда-нибудь. В Америку, например.

— Почему в Америку?

— Ты жил, играл в этой стране. Там, наверное, интересно.

— С деньгами везде интересно, а вот без них как-то не очень.

Глеб помнил, как воображение когда-то рисовало ему Америку — небоскребы Нью-Йорка, роскошные виллы Лос-Анджелеса, океанские волны, роскошные блондинки в купальниках, играющие в пляжный волейбол. О темной стороне этой луны он как-то не думал, а она была и есть. Трущобы, помойки, бомжи, разбитые в хлам дороги. Всего этого там, как и везде, более чем достаточно. Но Олесю, конечно же, интересует светлая сторона, и он готов показать ей ее. Почему нет?

— У нас есть деньги.

— Но нет визы.

— Решим.

— Тут время нужно.

— Так я и не спешу. Вопрос по акциям нужно закрыть.

Сделка с Хворостовой уже была близка к завершению, все нюансы уточнены, детали утрясены. Осталось только подписать договор и перечислить деньги.

— Закроем. А виз все равно еще не будет.

— Подождем. Тем более что нам с тобой всегда есть чем заняться. — Ее пальчики побежали по его груди, заскользили по животу.

Глеб кивнул, настраиваясь на соответствующую волну. В принципе им совсем не обязательно куда-то ехать. С Олесей не соскучишься и здесь. А Лариона он давно уже не боится и бегать от него не собирается.

Катька чем-то похожа была на Галю, такая же сдобная, упругая, знойная, как булочка с пылу с жару. Но выглядела она значительно моложе, хотя бы потому, что ей было всего тридцать лет.

— Ну и чего лежим? — спросила эта особа, без всякого почтения глянув на Лариона.

Он приподнял простыню, под которой лежал, заглянул под нее и заявил:

— Он спит.

— Меня твой дружок не интересует, — сказала эта баба и ухмыльнулась.

— А он тобой интересуется, — сообщил ей Ларион.

Катька ему нравилась — шустрая, резвая, кипучая. Пышная грудь, откормленный живот, ядреная задница, толстые ноги. С такой комплекцией короткие платья носить не стоило бы. Тем более с кроссовками. Но, как ни странно, Катьке такой прикид очень даже шел. Взрывного возбуждения она своим видом не вызывала, но дружок Лариона уже начинал просыпаться.

— Пусть он сначала утку из-под тебя вынесет, — не осталась в долгу Катька.

— Он такой. И удержит, и вынесет.

— Надо же! Мне даже интересно стало.

— Хочешь с ним познакомиться?

— Первой руку ему пожму, как только он сможет поднять тебя.

— Меня?

— С кровати. Хватит лежать, пора подниматься.

Ларион качнул головой. Жизненно важные органы у него не повреждены, но живот, если не сделать укол, мучительно болит. Страшно подумать о том, чтобы подняться на ноги. Нет, если вдруг менты сюда пожалуют, то он мигом вскочит и побежит. Но сейчас под хвост его никто не жалит, все спокойно. Катька оказалась вполне нормальной бабой, своей в доску. Сколько дней уже прошло, а в полицию она так и не настучала, хотя много чего про него знала.

— А нужно вставать-то? — спросил Ларион.

— Нужно и можно, если осторожно. Я помогу.

— Ну, если осторожно, — пробурчал Ларион и потихоньку стал подниматься.

Голова у него вроде не кружилась, но стоило ему вытянуться в полный рост, как пол стал уходить из-под ног.

Катька поднырнула ему под руку, обняла его за спину и спросила:

— Ну и как?

— Живот не болит, — сказал он.

— Нормально там все.

Он опустил руку, всей пятерной сжал тугую толстую задницу и сказал: