Том смотрит на дверь, чувствуя, что звук приближается.

Через секунду дверь распахивается и в кабинет врывается кричащая мисс Мисси. Вся в слезах, она бросается на письменный стол отца, и купол вместе с задней частью собора рассыпаются, как карточный домик.

Далее начинается хаос.

Полчаса спустя мисс Мисси, Тото, Бесси и Сахарный Джордж собрались в кабинете мистера Бриггза. Том встал рядом с дверью. Он был слишком озабочен последствиями катастрофы, постигшей модель, и сначала даже не придал значения тому, что вызвало истерику мисс Мисси. Том переживал за мистера Бриггза, который едва сдерживал слезы.

Все это время его дочь визжала, словно ее жгли каленым железом. Бесси пыталась утешить ее, но все было напрасно. По виду девчонки и по ее одежде нельзя было понять, что приключилось. Но когда Мисси смогла говорить, она, задыхаясь от рыданий и злости, сказала:

– Санди ударила меня ремнем.

На щеке девчонки действительно виднелся едва заметный след, длинная розоватая полоска, тянувшаяся от виска до подбородка.

Услышав это, Тото и Джордж оставили кабинет. Бесси увела воющую Мисси в ее комнату. Остались только Том и мистер Бриггз. Последний сидел на стуле с поникшим видом.

Том медленно приблизился к нему.

– Мистер Бриггз, – осторожно обратился парень к хозяину плантации, – могу ли я для вас что-нибудь сделать?

Плантатор поднял голову и грустно посмотрел на него. В его глазах стояли слезы.

– Будь добр, приведи сюда Йоопа, – прошептал он.

Большая часть событий последующих суток прошла без участия Тома. Он был отправлен в поле, чтобы сменить там Брюггена, и когда вечером подъехал к главному зданию, спокойствие, пусть даже временное, было восстановлено.

Приглашенный доктор осмотрел мисс Мисси и констатировал, что шрам не опасен и исчезнет меньше чем за пару дней. Вся проблема была в сломанном соборе Святого Павла, не говоря уж о том, что черный ударил белого.

История была все та же: мисс Мисси играла с Санди, заставляя ее изображать пса, но игра, должно быть, наскучила малютке Морнинг, во всяком случае, она сняла с себя ошейник, а когда мисс Мисси велела ей надеть его обратно, Санди размахнулась кожаным ремнем и попала им мисс Мисси по лицу.

Санди больше не жила в хижине со своими родителями, ее поселили в одном из глинобитных домиков, где жили бомбы.

Йооп имел с мистером Бриггзом долгий разговор и, едва выйдя от него, тотчас вызвал к себе Тома.

Они сидят в доме Йоопа. Уже поздно, на дворе почти ночь. Йооп, одетый в свою лучшую одежду, осматривает пистолеты и застегивает пояс. Его сапоги сияют, наружу торчит ворот ослепительно белой рубашки.

– Помни, теперь речь идет о том, чтобы держать порох сухим, Том Коллинз.

– Мастер Йооп собирается в город?

– Да, я отправлюсь туда, когда рассветет. Думаю взять тебя с собой. Найди себе что-нибудь поприличней из одежды. До рассвета осталось всего три часа. Мы отправимся на невольничий рынок.

– Мы едем покупать рабов, мастер Йооп?

Голландец закуривает трубку.

– Покупать? Нет, мы будем продавать. Когда кто-то крушит половину собора Святого Павла, он должен заплатить за это.

Том неуверенно улыбается.

– Боюсь, я не совсем вас понимаю, – говорит он.

– Понимать, – фыркает Йооп, – да тут и понимать нечего. Она будет продана завтра утром. Вот и все.

– Кто будет продан? – шепчет Том, чувствуя, что волосы на его руках встают дыбом.

Йооп открывает дверь.

– Санди, – отвечает он.

* * *

Во сне все кажется зеленым. Зеленым, как океан, когда отплывешь достаточно далеко от берега. Свет странным образом кажется здесь ярче, и в то же время все словно укутано пеленой, а звуки сливаются в неразборчивый гул.

Над ним – небо, похожее на зеленого краба. Морское дно кишит людьми, которые что-то кричат и перебивают друг друга. Там и белые, и черные, бомбы и работорговцы, капитаны, штурманы, боцманы, матросы, плантаторы и солдаты в голубых мундирах. Кругом козы, овцы и лошади, какаду, хищные птицы с колпачками на головах и куры в клетках. Но прежде чем сон приводит Тома в портовый квартал Порт-Ройала, он оказывается во дворе плантации. Том рад, что он находится на морском дне и потому не слышит криков Тото, когда они садятся в седла. Вода подергивается зыбью, и лицо Сахарного Джорджа расплывается. Здоровенный негр стоит на коленях, но, к счастью, Том не может видеть его лица. Все остальные бомбы вышли наружу, хотя еще очень рано. Они держат наготове ружья с зажженными фитилями. Остальные рабы заперты в бараке. Бомба Брюгген хватает и держит Тото, когда мастер Йооп и Том выезжают со двора вместе с Санди Морнинг, чьи руки связаны за спиной. Она сидит на низкорослом мерине и испуганно переводит взгляд с мамы на Тома и обратно. Но все это, как было уже сказано, происходит под водой, поэтому он не может слышать ее рыданий, и вскоре ее слезы растворяются в ненасытном океане.

Над Порт-Ройалом восходит солнце, и аукцион начинается.

Том сидит на лошади и следит за происходящим. Вокруг галдят, шумят и жестикулируют. Звенят монеты. Кто-то меняет, кто-то продает, но большинство покупают. Том видит толстого мужчину и его еще более толстого бомбу, которые осматривают руки и ноги Санди. Они заглядывают ей в рот, но, насколько Тому известно, у Санди здоровые зубы.

Йооп ван дер Арле стоит, повернувшись спиной, словно не имеет к происходящему ровно никакого отношения. Но вот он получает мешочек с деньгами и вскакивает на своего коня, который стоит рядом с лошадью Тома.

Теперь вода начинает волноваться всерьез, и образ малышки Санди Морнинг тает и исчезает в океане. Место пустеет, вода закручивается и уносит всех прочь – людей, зверей, рабов, торговцев, повозки, поросят, коров и овец.

Остаются лишь черная гладь воды и синее ночное небо, откуда полная луна посылает вниз свой голубой луч. Косой столб света, что связывает небо и море.

В луче света, упорно загребая воду, плывет мальчишка. Он хочет достать с морского дна драгоценную добычу – утонувшее на закате солнце.

Крыса сидела между желтых стеблей тростника и, умываясь, приводила себя в порядок. Это был крупный экземпляр, немногим меньше кошки, старый, но еще не дряхлый и, судя по толщине, ведущий очень даже неплохую жизнь. Том ненавидел крыс и всюду, где мог, охотился на них. Он знал, что старыми становятся лишь умные крысы, а потому такая крыса опасна. У кошки девять жизней, у крысы же только одна, зато в девять раз длиннее.

Том знал, что этим грызунам нельзя верить, их внешний вид зачастую обманчив. Никто в целом свете не мог лучше крыс прикидываться жалкими и убогими, но если бы они могли говорить, то поведали бы миру множество леденящих кровь и внушающих ужас историй. Убийства с поджогами, кораблекрушения и мятежи – и рядом всегда маленький, покрытый шерстью свидетель с длинным голым хвостом. В его взгляде, который выдает крысу с головой, можно прочесть историю жизни, сравнимой по длине с человеческой.