понимает тщетность этой последней битвы. Если военные действия развернутся на японской земле, противник может прибегнуть к тактике выжженной земли и страна погибнет».

Анами в задумчивости холодно посмотрел на Кидо: «Я понимаю вашу позицию лорда-хранителя печати. Конечно, я внимательно рассмотрю ваши предложения. Вы уже знаете, что премьер-министр распорядился провести заседание Высшего совета по руководству войной в 17:00 сегодня днем. Я полагаю, что темой обсуждения станет вопрос завершения войны».

«Сделайте все возможное, чтобы обсуждение завершилось успехом», — сказал Кидо. Анами резко встал, попрощался и ушел.

Встреча «Большой шестерки» в этот день имела особое значение. Всего лишь десять дней спустя, после того как участники Императорской конференции пришли к мнению, что для японцев не оставалось иного выхода, как только решиться на отчаянное сопротивление, вплоть до смерти, эти шесть важных персон сознательно открыли путь к мирным переговорам. Хотя Анами и начальники штабов флота и армии выступили с заявлением, что они намерены сначала отразить вражеское нападение и только после этого вести переговоры о мире, но с позиции силы как победители. То есть они не были против того, чтобы начать договариваться о мире. Они только исключили возможность прямых переговоров до дня решающей битвы, но согласились, что пришло время обратиться к Советам с предложением о посредничестве. Они воспользовались своими старыми наработками и были готовы подписать договор о ненападении с Советским Союзом или обновленный пакт о нейтралитете. Минимальным требованием для заключения договора о мире было сохранение императорской системы правления. Все шестеро согласились, что с войной необходимо покончить к концу сентября. А вот вопрос об отношениях с Советским Союзом должен был быть обсужден к началу июля.

На следующий же день премьер Судзуки рассказал Кидо о встрече «Большой шестерки». Хранитель печати был занят подготовкой доклада императору о проблемах, касавшихся мирных переговоров, но на этот раз он пошел дальше. Припомнив недовольство Того, что решение Императорской конференции мешает ему в ведении переговоров, Кидо сказал императору, что настало время действовать. Он был уверен, что, если император прямо и искренне заявит, что он желает мира, все противники этого исчезнут сразу же, подобно тому как летняя роса испаряется на солнце. Поэтому он объяснил Хирохито, что необходимо созвать конференцию, на которой его величество потребует от Высшего совета по руководству войной ускорить подготовку к переговорам о мире.

22 июня, когда противник объявил о взятии Окинавы, император сделал вот что. Он решил обратиться к шести ключевым министрам с воззванием. «Внутреннее и международное положение страны достигло критической точки, — честно признал Хирохито. — Военная ситуация выглядит гибельной, и наши трудности будут только нарастать по мере увеличения масштабов воздушных налетов. Поэтому моим горячим пожеланием вам будет, несмотря на то что решение Императорской конференции остается в силе, чтобы вы приложили максимум усилий для завершения войны. Мы ведем войну уже три с половиной года, и хаос все больше распространяется по всей стране с каждым днем. Я чувствую, что мы, как нация, должны что-то предпринять для скорейшего окончания войны. У вас есть какие-то планы?»

Ответил премьер Судзуки: «Мы, члены Совета, уже посовещались, и теперь я предоставляю слово министру флота Ёнаи».

Однако Ёнаи «отпасовал мяч» министру иностранных дел, и Того, несмотря на то что он уже представил подробный доклад императору два дня назад, объяснил их позицию снова. (Того узнал от Кидо, что император ничего не знал о дискуссиях «Большой шестерки», имевших место 11–14 мая. Премьер Судзуки не сказал о них ни слова. Это сильно расстроило Того и вызвало у него подозрения, что у Судзуки была какая-то скрытая цель. Могло быть так, что премьер вел свою сложную игру. Но когда ему задали вопрос, он сказал, что он не в курсе дела, и попросил Того объяснить его суть императору.)

Теперь Того пересказал подробности о дискуссиях «Большой шестерки» и о переговорах Хироты — Малика. «Более того, — сказал он, — посол Сато в Москве получил инструкции по этому делу, и сейчас мы разрабатываем план направить специального посланника в Москву. Однако пока мы успеха не добились».

«На какое число намечено окончательное решение вопроса с дипломатами? — спросил Хирохито. — Есть ли какой-либо конкретный план?»

Того предположил, что Потсдамская конференция пройдет в середине июля после того, как пройдут выборы в Великобритании. «Исходя из этого, — доложил он, — я надеюсь на достижение соглашения в начале июля, то есть до того, как советские представители отправятся в Потсдам».

«Каково мнение министра флота?» — поинтересовался император.

Ёнаи поддержал доклад Того: «Я думаю, мы должны следовать планам, которые основываются на докладе министра иностранных дел».

Император захотел узнать точку зрения военного министра, и Анами сказал: «Хотя у меня нет возражений против начала переговоров об окончании войны, я не могу полностью одобрить представленный план. Я считаю, что необходимо его тщательное рассмотрение, чтобы дело не выглядело так, что мы всеми силами стремимся его выполнить, тем самым показав нашу слабость».

Начальник штаба армии Умэдзу должен был выступать следующим. «Предложение заключить мир, — утверждал он, — которое способно оказать глубокое влияние на положение в самой стране и за рубежом, можно выдвигать только после его тщательного рассмотрения и с предельной осторожностью».

Хирохито сразу же задал ему вопрос: «Означает ли фраза „после тщательного рассмотрения предложения“, что надо это сделать только после нанесения решительного удара по врагу?» Умэдзу дал отрицательный ответ, и император спросил, есть ли у кого-то иные мнения? Тоёда, начальник штаба флота, хранил молчание, потому что он был согласен с Ёнаи и у него не было других предложений.

«Раз нет других мнений, — заключил император, — даже при том, что решение последней Конференции неизменно, я желаю, чтобы начались переговоры в соответствии с нашим планом».

«Мы выполним пожелание императора и сделаем все, что только в наших силах», — ответил премьер Судзуки. Это был важный поворотный момент.

Однако у Того появились проблемы с Советами. Они заключались в том, что Советский Союз повернулся к Японии спиной, когда Сталин, Рузвельт и Черчилль встретились в Ялте и Россия дала согласие начать войну с Японией спустя три месяца после разгрома Германии. Конечно, Япония не знала об этом решении, и Советы приложили огромные усилия, чтобы опровергнуть тот факт, что вопрос о Японии не раз обсуждался во время встреч с руководителями стран-союзниц.

Министр иностранных дел дал поручение Коки Хироте нанести визит советскому послу Малику, чтобы начать переговорный процесс. Хирота встретился с Маликом 24 июня и прибег к некоторым уловкам. Якобы Япония намеревалась подписать новый и более проработанный пакт с Россией вместо старого