пичкал своих ящериц, ибо взгляд у них был словно одурманен. Я глубоко втянула воздух и медленно выпустила его наружу.

– Юджин … – С облегчением я произнесла его имя, пошатываясь.

– Ягненок, ты меня напугала. – Он снова с сильной хваткой обнял меня. – Уходим, Лин ждет в карете. – Дарвуд накинул на меня свой черный плащ и поднял на руки.

Его действия были механическими, будто именно так он реагировал, когда что-то выходило из-под его контроля. Я кивнула, подавляя рыдания, осознавая, что Линдсей в порядке. Без слов он поднял меня на руки, смотря вперед, словно был в своих мысля. Мы направились через лес и вышли на заросшую дорогу, где ожидал стального цвета экипаж. Все это время Юджина колотила дрожь, а смотря на светящийся красным цветом оникс, я понимала, что от ярости и гнева. Он постоянно поглядывал на меня, проверял, заснула ли я. От чувства спокойствия и защищенности я ненароком прикрыла глаза, вспоминая, как Дарвуд нес меня так же, как и с нашей поездки на поляну с руинами. Я снова услышала его шепот сквозь дремоту. Не уверена, сказал он это наяву или снова показалось.

– Теперь все будет хорошо. Обещаю.

⸸ Глава 15⸸

твоих глазах грех выглядит героем,

Спасителем, что сеет страх повсюду.

Ты думаешь, его ты поняла,

Но в реальности не знаешь даже,

что терзает его душу.

С завязанным взором ты веселишься,

Принимая иллюзию за вступление

В театре довольно красиво отыграно,

Каждый шажок продуман с умом.

Правда вскроется, жизнь бумеранг

А пока ты лишь часть декораций,

Ошибочно веря, что главный актер.

Рейчел

Вернувшись домой, не побоялась назвать этим словом Резиденцию Семи Грехов, все эмоции, что пыталась сдержать под предлогом смерти, вышли нарушу. Юджин сразу отнес меня в свою комнату, пока все ме тело пробирал озноб.

Я снова могла умереть.

Грех Гордости не задерживаясь в покоях с ноги открыл дверь в соседнюю комнату, что служила ванной. Он в одежде усадил меня в купальню, пока я поджимала колени. Дарвуд суетился на заднем фоне, слышалось, как гремели предметы ванного обихода. Я смотрела в одну точку перед собой и не могла забыть недавние воспоминания в имении Греха Зависти. Яростный шепот блондина постоянно срывался с уст, когда тот что-то судорожно искал. И в конечном итоге он сел на бортик купальни, и стих. Мои руки обняли ноги, а глаза не поднимали своего взора. Когда на мою макушку полилась вода комнатной температуры, почти подпрыгнула на месте от неожиданности. Волосы липли к одежде, лишь эхо сбегаемой воды из ковша переменно звучало по пространству комнаты. Так продолжалось, пока все мое тело с ночной сорочкой не промокло. Без слов я стянула сначала с одного плеча лямку, а потом с другого, снимая, таким образом, одежду через низ.

– Не смотри. – Шепот сорвался с моих губ.

Дарвуд сидел позади меня, поэтому был вне поля моего зрения. Я обратилась к парню, не поворачиваясь к нему. Но ощущала всеми фибрами души, что он наблюдал за мной.

– И не собирался. – Хмыкнул Дарвуд загадочным тоном.

Я медленно оглянулась через плечо со стеклянным взглядом. Юджин хоть и сидел прямо, но его глаза с любопытством рассматривали потолок. Профилем своего лица я следила за мимикой Греха Гордости, открывая лишь свой зеленый глаз. Уголки его рта дрогнули, когда он почувствовал мой взгляд на себе. Однако он не прекращал поливать водой, Вода скатывалась по телу, оставляя прохладные ощущения. Теперь тело дрожало не из-за стресса. Юджин накинул мне полотенце на голову. Через махровую ткань я почувствовала его ладонь у себя на голове, а после массивные движения обеих рук, что помогали ненужной влаге впитаться. Я прикрыла глаза, полностью погружаясь в ощущение спокойствия и комфорта. Внутренняя паника стала постепенно угасать и отступать. Промокнув волосы, полотенце соскользнуло с головы и переместилось к спине и затылку. Бережные касания парня через мягкую поверхность покрова расслабляли мышцы тела. Потом Юджин обошел ванну так, что теперь стоял предо мной. Только сейчас я осмелилась поднять свои глаза, отрывая их от колен. Внутри разноцветных радужек стального и голубого цвета мигали огоньки. Он смотрел мне четко в глаза, от чего чувствовалась некая химическая связь, и она брала свое начало с наших душ. Медленно нагнувшись, Дарвуд так же через полотенце провел большими пальцами по моим глазам, вытирая остатки воды. Сердце застучало как бешенное, когда его руки перешли с лица на шею и плечи. Наши лица были слишком близки друг к другу, даже ловила сухой кожей горячее дыхание блондина. Вся кожа покрылась мурашками, а дыхание стало прерывным. Но когда его губы мимолетно коснулись шеи, оставляя разгоряченный невидимый отпечаток, голова пошла кругом. Я не произвольно вздохнула и выгнула шею. В след за первым поцелуем последовал следующий, что был немного четче уловим кожей. Юджин обвернул меня в полотенце, оставляя открытой частью лишь горло и голову. Мои руки впились ногтями в голени от необычных ощущений, что оставляли касания парня. Наши уже затуманенные взгляды пересекались лишь на миг, и для того чтобы Гордость перебиралась от одной стороны моей шеи до другой. Его язык скользил по изгибам горла до тех пор пока с моих уст не сорвался тихий стон. Дарвуд замер не несколько секунд, а после так же не спеша отстранился. Вся моя сущность заныла, так как желала продолжения. А кожа сразу почувствовала одиночество, требуя большего.

– Тебе нужно отдохнуть. Остальное обсудим завтра. – Привычный высокомерный тон сорвался с уст Дарвуда, хотя глаза выражали иное.

Грех Гордости потрепал меня по макушке, а после покинул комнату, оставляя меня одну со своими мыслями. Я не нарочно вспомнила слова, которые недавно принадлежали этому парню.

О, милая смертная, поверь, язык может говорить что угодно, но глаза не врут никогда. 

Действительно. Глаза зеркало души, они не умеют врать.

После этого пару-тройку дней я восстанавливала душевное равновесие, лежа в постели с забинтованной лодыжкой. Из-за адреналина, что подарил мне Грех Зависти, сначала не чувствовала серьезное повреждение. Первый день я еще потерпела, но было трудно лежать на одном месте, особенно моей личности. Линдсей, навещал меня каждый день. Грех Лени смеялся над моими капризами, уверяя, что всю жизнь греха Лени посвятил неподвижной позе на его любимом сером диване гостиного холла. И теперь я не могла его упрекать этим, так как сама почувствовала на себе его образ жизни. И стоило признаться – это тяжело. Я была рада, то с ним все хорошо. Однако Лин, ни в какую не хотел рассказывать, что произошло тем днем в Резиденции Семи Грехов. Он делал вид, что не слышал вопроса или просто переводил курс диалога на тему. Когда-нибудь я все же надеялась выпытать у него подробности эпизода, осталось дождаться подходящего момента. Правда, я переживала не только за него, но и