как у него, извлекали только демоны. Но говорить с ним надо необходимо, так сказать продолжать, чтобы потянуть время, … не зная для чего.

И надеяться на чудо.

– Почему он убил ее? – Я не могла довериться его словам, хотя понимала, что Юджин был способен на такой шаг, если что-то могло помешать его идеалистическому плану по захвату власти с манией величия.

– Я пришел сюда не душу изливать, Рей-чел, или мне тебя называть, как Юджин, ягненок? – Отвратительно мерзко прозвучало последнее слово с его уст, от чего меня передернуло, и мое лицо скривилось.

– Не смей. Из твоего рта это звучит, как ругательство. – Я перевела взгляд на шипящего Гектора.

– Сегодня я с хорошим настроением. Принцесса, так ты хочешь знать, почему мертв мой ренегат? – Он в ухмылке повернулся к Аканэ и тоже дал вяленое лакомство варану.

Запах копчения достиг моих обонятельных рецепторов, от чего начало тошнота усилилась.

– Трибуна ваша. – Наиграно произнесла я. – Собственно как и моя жизнь.

Хлопнул в ладоши радостно Грех зависти с ползущим вверх оскалом.

– Обожаю, когда женщина знает свое место, жаль, что не моя. – Он ухмыльнулся и резко встал ко мне профилем, разглядывая настенные блоки, как будто там висели шедевры искусства. – Причина берет начало в прошлом, когда Дарвуд стал Грехом. – Мужчина швырнул трубку в стену, заправил руки за спину и начал кружить вокруг меня как коршун, который скоро разорвет добычу. – Я стал грехом Зависти, который … среди первых в этом поколении появился на земле, но мне было уготовано по иерархии лишь второе место, несмотря на первенство появления. Зависть опасное качество, которое с гордостью схоже во многом, но не во всем. Я не знал, что своими действиями порожу себе соперника, просто играл с людскими судьбами, было забавно. – Он перевел на меня взгляд золотисто-карих зрачков, в которых плясали задорные огоньки. – Представляешь ощущения, что ты вершишь историю? – Надменным тоном спросил меня Тодд.

– Ты не создатель и не бог, чтобы вершить хронику. – Яростно бросила я, дёрнув головой.

– Ты же не веришь в религию и прочую чепуху? Хотя, Юджин примерно так себя и чувствует. Но сейчас не об этом. – Он продолжил наворачивать круги около меня, его мысли словно путались между собой.

Что у него в голове тогда происходило-то?

– Я стал советником при короле, отце еще живого Юджина. Фамилия была у него другая, сейчас не вспомню. Тернвуд, Торнвуд. Тьфу, ты. Не важно! – Сам на себя разозлился Тодд. – Так вот, я шептал ему на ухо все гнусности, выращивая в нем чувство паранойи. Поливал, ухаживал, как за любимой клумбой у своей резиденции. Я приложил руку к его решению бросить родственников. – Он глухо рассмеялся. – Видела бы ты их головы на пиках и физиономию Юджина в тот момент. Это была умора. Такая рожа, хоть катайся по полу! – Снова рассмеялся Блэк, чуть ли не сложившись пополам, поправляя свои волосы.

От его жуткого ядовитого смеха, лишенного и капли человеческих чувств, становилось противно.

– Ви-ки уже была со мной в совещательной свите при замке. Эта глупая смертная оступилась, что меня не обрадовало и изрядно подпортило настроение. Помню как сейчас это чувство разочарования в … бесполезности того, на кого немного рассчитывал. – Нахмурился тот, заходя мне за спину, тем самым собеседник скрылся с обзора моего виденья. – Как только этот идиот понял свою оплошность, он попытался меня убить, но не удачно, зацепил лишь мое лицо. Да и не в его силах было меня прикончить. – Намекал на порез у рта Тодд. – Но он мне идет. Подлецу все к лицу, Шрам служит напоминанием о приятных эмоциях, что я испытывал, когда видел шокированное лицо Юджина, смотрящего на головы отца и братца, насажанных на пики. Ляпота! Хотел бы я запечатлеть эту картину на стене у своей кровати. Думаю, это мы еще обсудим. – Он склонился над моим ухом. – Я дал яд его матери, которая обезумела от горя. Представляешь, как родная мать могла пойти на убийство собственного сына? Человеческие души такие гнилые, меня наслаждают такие моменты. – Он нагнулся к другому уху, шепча с быстрой скоростью, что я едва различала смысл слов.

Я нервно сглотнула от ужаса, представляя всю это. На душе было погано, а Тодд лишь добивал меня своим рассказом. Я даже жалела, что Дарвуд умолчал о некоторых подробностях.

– Она подсыпала яд ему в ужин, который я ему приготовил собственноручно. Я смеялся во весь голос, когда он пил это вино пятилетней выдержки. Ох, как безумно ликовала его мать, когда тот отправлял каждый глоток отравленной жидкости себе в желудок. Все вроде бы было замечательно ровно и по плану до того момента, как … – Он запнулся, обхватил одной рукой мою челюсть в области щек и развернул к себе.

Я была готова отвесить ему пощечину, но звук рычащей рептилии, лежащей у стула, где ранее сидел тот, одернул меня. Он смотрел на меня расширенными зрачками, вглядываясь в мои глаза.

– Когда бледное тело Юджина выползло из спальни. Он стал Грехом Гордости, как я и думал, только не успел уехать. Ведь это была его судьба изначально. … Я был на улице и довольно, присвистывая, снаряжал лошадей в летней конюшне, чтобы с моим ренегатом покинуть это место в поисках новых приключений. Я нагнулся проверить подковы коня, как услышал треск стекол и громкий гул, что ударился об крышу поилки, где стояли кони. Они чувствовали опасность и начали нервно ржать, кидаясь из стороны в сторону. Я попытался их успокоить, пока на мою щеку не приземлилась капля жидкости. Разумеется, это была кровь. Я запрокинул голову на небольшую крышу и увидел мертвое тело Ви-ки, точнее сначала лицо с открытым алым ртом, откуда и капала жидкость красного цвета. Ее тело погнуло основание крыши, оно было окровавлено из-за осколков стекла, собственно, откуда ее и скинули. Ви-ки лежала в деформированной позе, не свойственной человеческому телу. А ее расширенные зрачки, потерявшие цвет голубого неба …Шучу! Мне было все равно. Сам факт, что мой ренегат был мертв выводил из себя! – Он вцепился в спинку кресла, придавливая мне волосы так, чтобы я запрокинула голову к потолку, продолжая тихо говорить. – Я создал того Юджина, каким он и является сейчас. Именно Я! Как когда-то Гордость создала меня! Я должен быть главным олицетворением всех грехов сейчас! Мне лишь стоит напомнить Дарвуду, что без меня он никто. – Тодд обнажил свои заостренные белоснежные клыки у уголков рта и начал водить острым ногтем указательного пальца по моей шее, цепляя металлические оковы. – И ты мне поможешь в этом, хочешь того или нет. – Блэк резко сжал мое горло своей сильной рукой и начал злобно прикрикивать у самого уха, как будто я была глухая. – Ты лишь инструмент в его руках, орудие для достижения его цели, как для меня была Виктория. – Последние слова он чуть не выплюнул с отвращением.

– Месть ничего не исправит. – Прохрипела я с расширенными зрачками, так как начала задыхаться. – Если ты мстишь за Викторию, значит, она для тебя значила что-то большее, чем просто инструмент.

Он резко отпустил меня и залился громким смехом, напоминающее завывающее гоготание. Пока Блэк отвлекся, выдалась пауза, чтобы откашляться от временной нехватки воздуха в легких.

– Меня всегда забавляли наивные смертные. Такие недалекие и простые. У меня забрали усилитель, ослабили мощь и величие, естественно, что я пекся о благополучии ренегата. Когда я ощутил, как струны разрывались одна за другой, что отзывалось пронзительной душевной болью, мои мозги лишь