После уроков Сашка, мечтательно улыбаясь и не выпуская руку из кармана, проводила Ленку до кабинета литературы, где намечалось третье, и заключительное, мытьё полов из серии «воспитательный процесс старосты».

– Ну я пойду.

– Давай, – Ленка принялась поливать цветы.

– Я, это, – Сашка порозовела от волнения. – И тебе что-нибудь куплю.

– Не надо, Саш. У меня всё есть.

– Хорошо, – заметно обрадовалась она. – Ну я пошла.

Не успела Ленка налить в ведро воды и смочить тряпку, как забежал Дубинин.

– Давай в кино сегодня сходим, – с порога предложил он.

– На какой фильм?

– Не знаю, там посмотрим.

– Я так не могу, – отрицательно мотнула головой Ленка. – Мне нужно знать, какой фильм, какой жанр. Я должна точно знать, что увижу.

Сероглазый озадачился и поскрёб затылок.

– Как-то не подумал об этом.

– А я вот такая, – Ленка печально вздохнула. – Со мной трудно.

– Вовсе нет. С тобой интересно. Тогда давай на завтра перенесём, хорошо? Я узнаю, что идет, и выберем.

Ленка согласилась и выпроводила сероглазого, уже нацелившегося помочь ей с уборкой. Сегодня ей хотелось помыть полы в гордом одиночестве и поразмышлять над своей жизнью. Но ей опять помешали.

– А чё одна? – заглянул в кабинет Вересов. – Где подруга?

– Домой пошла, – нехотя ответила Ленка.

– Друг познаётся в беде, – поучительно вздёрнул палец гот.

– Брысь, а то щас умою.

– Фу, сударыня, нечестно пользоваться чужими тайнами. Это вас не красит.

Ленка флагом подняла на швабре мокрую тряпку и пошла в наступление. Вересов с отчетливо видимым ужасом на лице проворно сбежал. Домыла она полы в полном одиночестве и покое.

Неожиданно пригодился нелюбимый лимонад. Ленка сразу выпила полбутылки. Настроение стало безоблачным и искрящимся. На улице тоже было светло и радостно. Ноги как-то сами собой принесли в парк. Ленка уселась на уединённую скамейку и подставила лицо солнцу.

Потом неожиданно вспомнилось, что на завтра много задано, и она поспешно вскочила. Видимо, получилось слишком резво, закружилась голова. Ленка удивлённо смотрела на лужайку, которая рывками заваливалась в левую сторону, норовя свалиться за спину. Она даже оглянулась, ожидая, что скамейка обнаружится там.

Оставив загадку с лужайкой на потом, Ленка направилась домой. Но поперёк пути лежала дорога. Смешные бибикающие машинки бегали по ней взад и вперёд. Они забавно шуршали, щекоча потоками тёплого воздуха.

Она шагнула вперёд, искренне надеясь, что машинки понимают, что ей нужно на ту сторону Ведь она идёт домой. А это должны понимать все.

– Ленка, ты сдурела? – Что-то чёрное подхватило её и потащило обратно.

– Отстань, я иду домой, – Ленка помахала руками, пытаясь развеять чёрную кляксу перед глазами. – Сгинь.

– Ленка, что случилось? – спросила клякса знакомым голосом.

Она пригляделась, и оказалось, что это Вересов.

– А, это ты, – почему-то это её рассмешило. – Привет. А я гуляю.

– Вижу. Пошли посидим.

И голос у него был какой-то странный. Ленка не успела и подумать об этом, как тут же отвлеклась.

– Мне домой пора.

– Не вредничай. Пошли.

– Нет, – топнула ногой Ленка. – Домой!

– Успеешь ещё, пошли.

Он очень невежливо протащил её через лужайку и усадил на знакомую скамейку.

– Ой, мой рюкзачок нашёлся, – обрадовалась Ленка, поднимая с земли непонятно почему оставленный здесь рюкзак. – Мой миленький рюкзачок.

– Ленка, дыши глубже. Слышишь?

Она послушно принялась дышать, но потом ей надоело.

– Мне нужно домой.

– Успеешь ещё. Ты дыши, дыши.

– Всё, я пошла, – она попыталась встать, но гот усадил её обратно. – Да что ты привязался? Я сейчас маме позвоню.

Она потянулась к рюкзаку.

– Ленка, не надо, – он отобрал мобильный и сунул в карман. – Так лучше будет, поверь мне.

– Ты хам, Вересов. Вот я только сейчас это поняла.

– Ага. Всё именно так, как ты говоришь.

– Мне тут грустно. Не хочу здесь сидеть! Да отпусти ты меня.

– Я тебя от неприятностей спасаю, так что не дёргайся.

– Не надо меня спасать, я плохая.

– Ты хорошая.

– Ничего ты не понимаешь, Вересов, – она стукнула его кулачком в грудь. – Это я во всём виновата. Я!

– Не ори, а то сейчас в полицию заберут.

– Я спокойная. Это ты чурбан.

– Как скажешь, только говори тише.

– Дашка самая лучшая подруга на свете. Понял?

– Понял.

– Ничего ты не понимаешь. Я её убила.

– Дура ты, Ленка. Ты щенка ударить не сможешь, не то что человека убить.

– Это я виновата, – она заплакала. – Я так скучаю по ней.

Вересов что-то сказал, но она уже не слышала, поглощённая своим горем. То, что она больше никогда не увидит Дашку, пережить было невозможно.

Когда Ленка открыла глаза, то поняла, что сидит, привалившись к Вересову, и нагло дрыхнет. Она выпрямилась и ойкнула. Голова болела немилосердно, будто по вискам долбили огромные молотки.

– Очухалась? – усмехнулся гот. – Не ожидал от вас такого буйства, сударыня.

– Да ничего я… – Она охнула и поморщилась, ухватившись за лоб. – Как же болит голова. Ничего не понимаю. И чего я в парк попёрлась?

– Ленка, ты что пила?

– Ты не поверишь, только лимонад, что ты мне купил.

– Серьёзно? – растерялся он.

– Мне что, на учебнике химии поклясться?

Вересов зашарил вокруг взглядом.

– А где бутылка?

– Не помню. Где-то выбросила, – она глянула на часы. – Ого, мне давно уже надо быть дома. Я пошла.

– Я провожу.

– Да ладно, сама дойду.

– Нет уж, – он встал. – Я должен убедиться, что с тобой всё в порядке.

Ленка хотела возразить, но молотки стучали, отбивая всякое желание говорить, и она сдалась. Вересов, как и обещал, довёл до двери. Постоял рядом, пока она не справилась с замками, и, когда она уже собиралась закрыть за собой дверь, сказал:

– Мне кажется, тебя хотели отравить.

Вересов примчался рано. Ленка ещё одевалась, вертясь у зеркала и пытаясь придать школьному платью хоть какую-нибудь привлекательность. Но разглаживание и одёргивание совершенно не отражалось на его внешнем виде.