– Что говорил?

Артем не видел Любу, но почувствовал ее взгляд – едкий, колючий.

– Говорил, – кивнул он, открывая дверь.

– Что говорил?

Артем не собирался отвечать и озвучивать свою пока еще зеленую мысль. Он шел в медицинский центр, ему нужна была регистратура с ее данными о больных.

Он знал, почему в машине у Слюсарева оказалась наркота и печатка с рубином. Также Моргунов объяснил, почему Ипатьев не стал забирать посылку в Москве. Наркоту ему нужно было переправить сюда, на побережье Черного моря. Или он просто решил растолкать товар по курортникам, или у него здесь своя среда обитания. Может, он и сейчас где-то рядом. С травмой головы. Возможно, он обращался за медицинской помощью.

Артем услышал, как открылась задняя дверь, это Люба потянулась за ним. Но из машины она так и не вышла, сценарий ее игры этого не предусматривал.

Востриков имел привод в полицию, Ипатьев также нарушал закон со всем отсюда вытекающим. У Артема имелась фотография Леши – Смита, ее он и показал сестрам в регистратуре. И данные на Ипатьева Алексея Марковича, девяносто шестого года рождения. Но нет, эта личность за помощью не обращалась. Но можно было пройтись по другим клиникам – по возможному маршруту следования преступников. Кораблева можно озадачить, все равно ему делать нечего.

И еще можно было напрячь лейтенанта Щукина. У Артема имелся телефон, который он купил сегодня утром, с новенькой «симкой», но что-то не хотелось его светить. Вряд ли Щукин продался Баграму, но все возможно.

Щукину он позвонил из медицинского центра. О Тростникове по-прежнему не было никаких известий. Колосов пучился как живот от газов, но Артема его эмоции мало волновали. Он попросил Щукина плотно заняться Ипатьевым и его дружками. Ему нужно было знать, где он может остановиться на Черноморском побережье или где-нибудь в Краснодарском крае.

Возвращаясь к машине, Артем едва не врезался в дверь, которая открылась перед самым его носом. Это Люба сыграла с ним такую шутку и даже не извинилась. Мало того, глянула на него обиженно, не выходя из машины.

И всю дорогу она демонстративно не замечала его. Все внимание, все тепло – Мише. И Артема это начало раздражать.

Дома его ждал довольно-таки приятный сюрприз – в лице не совсем юной, но очень эффектной девушки, которая, как оказалось, служила экономкой при доме. Высокая, стройная, смуглая, черноглазая, точеный носик, сочные губки. И золотое обручальное кольцо на пальце правой руки.

Элеонора поддерживала порядок в доме круглый год, накануне появления гостей организовала генеральную уборку и подготовила бассейн, но Артему на глаза попалась только сейчас. И мило улыбнулась ему, обозначив движение, с которого начинается реверанс. Она даже на миллиметр не присела перед ним, но движение он уловил.

– Замужем? – спросил Артем, заметив кольцо.

Девушка по-прежнему улыбалась, но при этом смотрела прямо в глаза. Она не собиралась отрекаться ни от мужа, ни от своего супружеского долга. И не играла, не кокетничала, как Люба. Артем видел это.

– А как же я?

Элеонора удивленно повела бровью.

– Да ты не переживай, я даже пальцем к тебе не прикоснусь, – покачал головой Артем.

Он, конечно, не возражал бы против скоротечного романа с этой красоткой, но раз уж Элеонора занята, придется отступить. Лучше он использует ее по прямому назначению.

* * *

Голова не болела, даже не кружилась, но Миша вдруг ощутил непреодолимое желание лечь на кровать и закрыть глаза. Опять устал он что-то, возможно, недавнее перенапряжение сил сказывается. А может, это последствия черепно-мозговой травмы дают о себе знать. Врач сказал, что страшного ничего нет, все пройдет, но вдруг он всего лишь успокаивал? Что, если перед неминуемой смертью?

– Ты чего такой бледный? – Рита встревоженно смотрела на него.

Миша уже и отдохнул после клиники, и душ принял, и даже оделся. Они собирались на барбекю-вечеринку, которую устраивал Артем, но так вдруг захотелось лечь в постель…

– Да нормально все.

Миша лег на кровать прямо поверх покрывала.

– Нормально? – Рита с сомнением смотрела на него.

– Кровать просто мягкая… Классная кровать, да?

– И белье здесь классное.

– Ну, расправлять пока рано, – в раздумье пожал плечами Миша.

Он с удовольствием бы сейчас разделся и лег – перед телевизором. В конце концов, ему предписан постельный режим.

Открылась дверь, в комнату вошла Люба. Платье на ней коктейльное – короткое и с открытой спиной, босоножки на каблуках. Накрасилась, расфуфырилась, на лбу табличка – с указанием для мужчин, в каком порядке укладываться к ее ногам. Смотрелась она очень-очень, но Миша, если бы и лег, то к ногам своей жены. А Люба пусть соблазняет кого хочет. Ему все равно.

– Я готова! – Она явно наслаждалась эффектом от своего появления.

– Миша остается, – сказала Рита.

– Что такое?

– И ты с ним остаешься.

– Да?

– Будешь холить его здесь и лелеять. Ты же этого хочешь? – Рита с укором смотрела на сестру.

– Я хочу… Я много чего хочу…

– И Миша тебя хочет. Будете ворковать здесь, как голубки. А я пойду! – В голосе Риты звучала обида – и на сестру, и на мужа.

– Я тебя хочу, – нахмурился Миша. – И куда ты пойдешь?

– Ну, Люба с тобой, я с Артемом.

– Ну, нет, я с Артемом! – оглянувшись на дверь, чуть ли не шепотом сказала Люба.

– А как же Миша? – ехидно и все так же с обидой спросила Рита. – Ты же весь день к нему клеилась!

– Ты что, не поняла?… – скривилась Люба. – Это чтобы Олегов ревновал.

– Да?! – протянула Рита.

– Тише ты! Вдруг услышит!

– Какая ты хитрозадая?!

– Не хитрозадая! А хитро… Нет, просто продуманная!

– И что ты там продумала? – наседала Рита.

– А что там думать?… За Олегова двумя руками надо хвататься! – Люба сжала и разжала пальцы.

– И ногами.

– Это потом… После того, как он сделает предложение ноги… Э-э, руки и сердца.

– Так он же предлагал.

– Надо, чтобы серьезно!

– А у тебя серьезно?

– Ну а то ты не видишь, какой мужик!…

– Намаешься ты с ним, – сказал Миша.

Рита резко посмотрела на него, требуя объяснений. Вдруг он Любу для себя бережет, потому и не хочет выдавать замуж.

– Он же как Фигаро – то здесь, то там. Ни минуты покоя!

– Зато дом у него какой! – Люба с восторгом подняла и развела руки по сторонам.