— Наверное. Судя по всему, здесь нет ничего особо большого. — Она многозначительно глядит на Райкрофта, и я кашляю, прикрыв рот, чтобы не расхохотаться.

— Ладно, — скалится Райкрофт. — Допустим, я купился. — Он раскидывает руки в угрожающем приветствии и словно представляет нам громаду корабля за своей спиной. — Поднимайтесь на борт. Обсудим ром, достойный короля.

Выпад в мою сторону. Обоюдоострым мечом, дабы указать на то, кем я еще не стал, и поглумиться над тем, кем когда-нибудь стану. Не пират, но вечный принц.

Резким кивком я принимаю приглашение, не убирая руки с талии Лиры. Обострившиеся инстинкты велят идти за Райкрофтом, а не впереди. Наблюдать за его жестами, взглядами и за двумя десятками мужчин, что не отрывают от нас глаз, когда мы усаживаемся за стол на палубе корабля. Нельзя ни на секунду допускать мысль, будто Райкрофт не желает мне смерти. И что он не попытается осуществить желаемое, когда я украду ожерелье.

Упомянутый им ром из Мидаса, что встревожило бы меня куда меньше, если б он не хранился в дворцовом погребе. Бутылка — дутое стекло, скрученное в форме нашего герба, с замысловатой печатью из жидкого золота. Да и в самом напитке дрейфует золотая пыль, переливаясь на фоне отблесков стекла. Не знаю, когда Райкрофт украл его и зачем — потому что мог или потому что хотел показать мне, что может, — но руки мои под столом сжимаются в кулаки.

Я молю богов, чтобы палец Мадрид дрогнул на спусковом крючке.

— Как вам вкус? — спрашивает Райкрофт.

Лира подносит кубок к лицу и вдыхает. Не то вынюхивает яд, не то и в самом деле хочет насладиться напитком, но она закрывает глаза и выжидает несколько мгновений, прежде чем испить из чаши. Затем слизывает с губ крупицы золота, что танцевали в бутылке, и я вижу на ее языке пятнышко крови.

После этого ее жеста кулаки мои разжимаются, а весь гнев улетучивается. Каждое движение Лиры столь чувственно, она прекрасно играет свою роль. А может, ей и делать ничего не надо, лишь наслаждаться вожделением в глазах Райкрофта, когда он смотрит на нее, кусая губы.

— Великолепно, — говорит Лира, и я с трудом узнаю ее голос.

— Хорошо. — Улыбкой Райкрофта можно резать сталь. — Не хотелось бы, чтобы ты осталась неудовлетворенной.

— О, в такой чудесной компании это мне точно не грозит.

На его лице отражается расчетливая похоть. Райкрофт подмигивает Лире и поворачивается ко мне:

— Так ты откроешь мне причину своего визита? Или продолжим эту игру?

О, эта игра только началась. Нужно накрутить его, чтобы подозрения взяли над ним верх. Пусть гадает, что я замышляю, пока Лира играет на его эго и трепещет от каждого его бессмысленного слова. Пусть следит за каждым моим шагом и велит людям прочесать доки, где ждет моя команда. Пусть растрачивает внимание на что угодно, кроме скромняжки Лиры. Безобидной пустышки, которой я щеголяю перед ним как принц-идиот, каким меня и считают.

— Если честно, — говорю я, взбалтывая ром в кубке, — у меня к тебе дело.

Райкрофт откидывается на спинку стула и кладет ноги на стол.

— Выкладывай. Если хочешь что-то обменять, то, может, мы и договоримся.

Он пылко глядит на Лиру, и она смущенно улыбается. Я и не знал, что она способна выглядеть застенчивой, но, похоже, недооценил ее навыки лицедейства. Лира так убедительно накручивает на палец прядь волос, что я далеко не сразу замечаю ее сжатый под столом кулак. Лицо ее не выдает истинных чувств.

— Из королевской сокровищницы Мидаса исчез желтый сапфировый амулет, — дословно вспоминаю я ложь, которую мы репетировали. — Я надеялся, ты что-нибудь о нем знаешь.

Странноватое лицо Райкрофта довольно сияет. Он закидывает руки за голову.

— Так ты явился обвинить меня?

А он будто бы и рад.

— Амулет мне дорог, — говорю я. — Если бы он внезапно нашелся или если бы ты выяснил, где он может быть, я был бы благодарен за информацию. Можно сказать, она бесценна.

Я почти вижу, как Райкрофт пытается решить, стоит ли притвориться, будто у него есть искомое, просто чтобы посмотреть, как я выкручусь, или лучше предложить помочь мне найти амулет за баснословную плату.

— У меня его нет, — признается Райкрофт, будто мотылек спеша на пламя. — Но до меня долетали шепотки.

«Ложь, — думаю я. — Бредовейшая ложь».

— Возможно, я знаю, где он.

Я проглатываю усмешку и изображаю интерес, словно и впрямь верю, что он может отыскать воображаемую мидасскую реликвию.

— Во сколько мне обойдется эта информация?

— Мне нужно время убедиться, что мои сведения верны. — Точнее, чтобы собрать эти сведения. — А еще, думаю, меня устроит твой корабль.

Я знал, что так и будет. На каждый непредсказуемый шаг Райкрофта приходится еще сотня, просчитать которые не составляет труда. Как же еще заставить принца страдать, если не забрать его любимую игрушку?

Я позволяю раздражению мелькнуть на моем лице.

— Ни за что.

— Твой корабль или твой амулет. Выбирай.

— И откуда мне знать, что он не у тебя? — Моя вспышка гнева рассчитана до мелочей. — Я не стану платить за возвращение того, что ты сам и украл.

Глаза Райкрофта темнеют.

— Я же сказал, что его у меня нет.

— На слово я тебе не поверю.

— То есть ты хочешь, чтобы я отвел тебя в трюм и позволил сунуть свои грязные пальцы в мои сокровища? — спрашивает он.

Именно этого я и хочу. Только потому мы явились на его корабль и затеяли этот разговор — чтобы взглянуть на трофеи Райкрофта и найти среди них ожерелье Сакуры.

— Если ты на это надеешься, то ты еще тупее, чем кажешься.

— Ладно, — якобы злюсь я. Избалованный, нетерпеливый. Точно такой, как он ожидает. Затем пренебрежительно указываю на Лиру: — Тогда пусть она посмотрит, мне все равно. Но если один из нас не взглянет на твои закрома, то можешь оставаться на своей посудине и наблюдать, как «Саад» уплывает в закат без тебя.

Конечно же, я изначально рассчитывал на Лиру. Райкрофт ни за что бы не пустил в свою сокровищницу капитана «Саад». Но позволить одной из очаровательных девок мидасского принца взглянуть одним глазком? Почему бы и нет.

— Она, — повторяет Райкрофт со змеиной улыбкой. — Как она поймет, что искать?

— Это желтый сапфир, — напоминаю я. — Она не полная идиотка.

Лира от души пинает меня под столом. Райкрофт стреляет в нее дьявольской усмешкой и поворачивается к одной из своих незаметно приблизившихся теней. Мужчина старше меня, кожа его опалена солнцем, и я не могу избавиться от мысли, что где-то его уже видел. На поясе его болтается мясницкий тесак, а крупные серьги уже растянули целые пропасти в мочках. Наклоняясь, чтобы что-то прошептать Райкрофту на ухо, он откидывает полы длинного бархатного пальто.