И опять разъезды нашли обоз. Вдоль дороги поля шли, за полями домики на возвышенностях, и вот как раз за полями и встал на привал обоз. Кавалеристы сунулись к нему, думали, что и за него от генерала получат награду, да налетели на врага. Горцев было человек сто семьдесят, при офицере и двадцати арбалетчиках. Кавалеристы с трудом ушли. Один из них был ранен арбалетным болтом, также арбалетами поранили трёх лошадей. О враге сообщили подошедшей пехоте полковника Брюнхвальда.

— А их точно сто семьдесят? — спросил полковник.

— Больше не видно было, — отвечал кавалерист.

Сразу с хода, прямо выходя из колонны и заряжая оружие на ходу — уже набили руку — по пшеничным полям пошли стрелки. И капитан Вилли, уже оправившись от раны в ноге, вёл первую сотню сам. А за ним, разворачиваясь в линии прямо с марша, пошла первая рота из полка Карла Брюнхвальда.

Полковник знал, что нужно торопиться, и посему сам поехал за своей ротой, лишь отправив посыльного генералу, который ехал в середине колонны.

Никакого боя, никакой стычки так и не вышло, увидав сотню стрелков и идущих за ними три сотни пехотинцев, уже развёрнутых в линию, горцы побежали за село, наверх в горы. Подъехавший к месту генерал дал приказ майору фон Реддернауфу с двумя сотнями людей догнать их. И привести языка. Хоть одного.

К радости солдат, колонна встала. Кавалеристы кое-кого догнали, потоптали, порубили, жаль, не многих. И пару людей поймали, привели к генералу. Но ничего нового они ему не сказали. Шли людишки как раз в Бёльденген к полковнику Майфельду на соединение.

Место было хорошее, ровное, дорога вела всё больше вверх, и офицеры просили сделать тут, около деревни, привал, чтобы поесть и отдохнуть перед дорогой, что становилась всё круче.

Нет. Нет. Нет. Генерал только головой мотал:

— В скорости шага наша победа. Вечером встанем на ночь, тогда и поедим.

Кавалер снова погнал колонну вперёд. Он торопился. Он боялся не успеть. Ему нужно было разгромить собранные силы полковника Майфельда до того, как к ним придут райслауферы из земли Эйпенцель.

Лишь к полудню кавалерийский разъезд сообщил ему, что до Бёльденгена всего две мили. Еле дошли, выбиваясь из сил и надрывая лошадей, но дошли.

Дорога становилась всё круче и круче. Упряжки, что тащили пушки, приходилось менять уже через каждый час. И это при том, что генерал передал всех захваченных на марше лошадей артиллеристам. С обозом дело тоже было не очень хорошо. Лошади устали, чего с них взять. А вот люди…

Волков вернулся в самый конец колонны, к капитану Пруффу:

— Ждать вас не буду, некогда. Идите вверх, за мной, оставлю вам сто человек пехоты и обоз, сам пойду в город. Догоняйте.

— По мере сил спешить буду, — обещал Пруфф.

Генерал уже знал, что не успел. Лишь только сказали ему кавалеристы, что город забит подводами, которые видны, даже если и не въезжать в город, так сразу ему стало это понятно.

Город Бёльденген, как и все города, что лежали не в прекрасных долинах, а в горах, был даже на вид небогат. Растянулся он с одной стороны мелкой реки Бёлде, что выточила большой овраг, пролегавший вдоль города с юга на север. Через овраг тот был положен мост. Мост был крепкий и каменный, чтобы паводками весенними его не смывало, а ещё был он не очень широк. Шагов десять в ширину. А за мостом длинная и широкая улица, вся в лавках и домах, что побогаче, там же площадь, а дома, что победнее, стояли выше и выше этой улицы. А за площадью дорога ввысь, на холмы.

На улице, забитой подводами с выпряженными из них лошадьми, заваленной тюками и бочками, суетились люди. Не горожане. Люди ремесла воинского. Арбалетчики вытаскивали из телег свои щиты, тащили их к оврагу, к мосту. К мосту также спешили многие пехотинцы. Офицеры кричали и подгоняли солдат, вестовые скакали на лошадях то туда, то сюда.

Генерал был мрачен, смотрел на это дело с небольшого холма, со своей стороны реки, и понимал, что просто тут ему уже не будет.

Приехали Брюнхвальд и Кленк.

— Надо начинать, — сразу сказал полковник. — Попробовать. Врасплох мы их застали, так чего же этим не воспользоваться. Строиться они ещё долго будут, а я уже в колонне стою.

— Через мост хотите в лоб пойти на горцев? — спросил его Волков.

— Так пока они не построились, нужно начать, — поддержал Брюнхвальда ландскнехт. — Вдруг зацепится полковник на том берегу. То будет удача.

— А вдруг нет? — неприветливо спрашивал капитана генерал. — Вдруг не зацепится, вдруг сомнут его горцы, скинут в реку?

Волков сомневался, сомневался сильно. Перед ними были те солдаты, что поражений почти не знали, об упорстве которых ходили легенды.

Кленк не ответил на этот вопрос. Подъехал Роха. И, поняв, о чем говорят офицеры, сразу сказал:

— По мосту сразу хотите идти? Опасно, и арбалетчики вам закидают правый бок болтами. Мы же даже не знаем, сколько их. Может, не все тут на глазах, может, за домами на улицах ещё есть.

— Всё так, но нужно попробовать, коли успеют построиться и упереться, так я задним шагом отойду назад. Главное, чтобы от моста меня не отрезали, — отвечал Брюнхвальд. — А вы, майор, не давайте арбалетчикам свирепствовать.

Да, в этом, конечно, смысл был, враг едва начал вставать в строй. Только первые линии сержанты ровняли. А к строящимся рядам ещё бежали и бежали солдаты. Хорошо поймать не готового к схватке врага. Хорошо.

Все смотрели на кавалера, всё всем было ясно, и теперь только ждали его решения. И тянуть было нельзя, враг приходил в себя, собирался, строился. Надо, надо было рисковать, был шанс, что враг в сумятице, в скученности, на площади и улице не построится как следует. Даже места ему там недостаточно. Если войти на ту сторону да потеснить его, загнать на узкие задние улицы, не дать работать арбалетчикам, отсечь врага от его обоза… Да, всё это было весьма заманчиво…

— Двумя ротами, — говорит он, — и вы не ходите, пусть колонну ведёт Хайнквист.

— Я собирался вести…

— Я знаю, — оборвал полковника генерал, — но я не хочу тут, в этих чёртовых горах, остаться без последнего полковника. Поведёт колонну капитан-лейтенант Хайнквист. И просите его быть осторожным и беречь людей, слышите, Карл, велите ему беречь людей, нам их здесь негде нанимать.

Пока Брюнхвальд не уехал, господа Габелькнат и фон Каренбург заговорили с генералом:

— Господин генерал, дозвольте нам идти со штурмовой колонной, — за обоих говорил Габелькнат. — Не то на войне были, а в деле так побывать и не довелось.

Волков взглянул на них едва ли не раздражённо — глупые сопляки — но запрещать им этого он не хотел, да в и колонне настроение будет получше, если молодые господа будут во главе неё:

— Не забудьте перед тем помолиться, господа, — произнёс он, — и не вздумайте потерять мой флаг.