— Так вот же твой Рохель! — опомнился участковый. — Сейчас, если тебе надо…

Он не успел договорить: в салоне «Мерседеса» вспыхнул свет, и тут же раздался взрыв, подбросивший «Мерседес», и тут же громыхнул второй, разорвавший автомобиль на куски.

Ерохина и Колыванова отбросило горячей волной. Включились сигнализации всех машин, стоящих во дворе. Над местом, где пару секунд назад стоял «Мерседес», поднимался огромный, высотой с дом, факел.

И сразу как по команде начали включаться окна в доме.

— Ох, и ни фига себе! — произнес Колыванов, поднимаясь с земли.

— Поговорили, — с трудом выдавил оглушенный Ерохин.

Он стоял, пытаясь протереть заложенные уши. Жар от горящего автомобиля стоял такой, что хотелось отойти подальше. Машина быстро сгорала с каким-то яростным треском. И два тополя полыхали, словно огненные свечи.

Сергей опустился на переднее сиденье «Ауди» и крикнул участковому:

— Я только машину отгоню.

А Колыванов, вдруг отойдя на пару шагов, выхватил пистолет и закричал:

— Выйти из машины! Руки за голову! Дернешься — стреляю на поражение.

— Тебя что — контузило? — удивился Сергей. — Ты что, капитан?

Он сидел, смотрел на кричащего участкового и засовывал под брючину, в носок над ботинком мобильный аппарат.

— Выходи, гад! — орал Колыванов. — Считаю до трех и стреляю тебе в колено!

Ерохин вышел, опустился на колени, прикрывая ладонями затылок.

Из окон на него смотрели десятки людей, кто-то уже снимал происходящее на камеры своих телефонов. А во двор въезжала патрульная машина. Машина подъехала совсем близко.

Ерохина положили на землю лицом вниз и обыскали. Из кобуры достали пистолет, а из внутреннего кармана конверт с деньгами.

— А я его сразу вычислил! — радовался участковый. — Как увидел, что он возле «мерса» крутится… Он мне зубы заговаривал, а сам…

— Да замолчи ты! — сказал один из патрульных. — Ты видишь, сколько здесь бабок? Чего с ними делать?

— В отдел отвезем! — сказал участковый. — Сейчас доставим его на Милютина и под протокол.

— Ты дурак, Миша! — удивился другой полицейский.

— Он просто честный мент, — объяснил лежащий лицом вниз Ерохин.

Его подняли, надели наручники, посадили в «уазик» в зарешеченное пространство для задержанных.

Машина тронулась. Сергей лег на спину, скрючился, согнул ноги и просунул их над цепью браслетов. Теперь скованные руки были не за спиной, а перед ним.

Ерохин достал из носка мобильный и нажал кнопку последнего соединения.

— Как у тебя дела? — услышал он голос Окунева.

— Молчи, Егорыч, — прошептал Сергей, — только что на моих глазах взорвали машину Олега. Я задержан. Меня везут в отдел на улице Милютина. Звони Вере, пусть постарается меня вытащить поскорее, пока не предъявили обвинение.

— Понял, — так же тихо ответил Окунев, — прямо сейчас ей звоню. Удачи тебе!

Он сидел в обезьяннике. И смотрел на стену из оргстекла.

Стена была обшарпана и потерта: за долгие годы стояния здесь стенка эта испытала многое, на ней пытались писать, выцарапывать, в нее били руками, ногами и, возможно, головой. И не один раз, вероятно. Но она выстояла. Только под потолком образовалась достаточно широкая щель, скозь которую пробивались обрывки разговоров. Сквозь стекло можно было видеть дежурную комнату, стол, вокруг которого сидели полицейские и молча смотрели на то, что перед ними лежит, а там лежали деньги, сваленные в кучу, — в основном пятитысячные купюры.

Наконец в дежурку стали заходить полицейские начальники, которых среди ночи проинформировали о взрыве «Мерседеса», гибели молодого владельца и о задержании преступника. Они выслушали доклад дежурного, потом докладывать начал Колыванов.

Ерохин прислушался.

— Примерно в половине второго я возвращался в сторону своего дома с квартиры гражданина Нечитайло, где участвовал в проведении обыска…

— Ночью обыск? — удивился полковник.

— Вечером начали. Но там столько всего понапрятано было. Надо было опись составлять, свидетели опять же, потом…

— Ближе к делу! — приказал другой полковник. — Как этого взял?

— Смотрю: подозрительный человек крутится возле машин. Я подошел, а он стал мне зубы заговаривать, я, мол, тоже мент… А глаза у него бегают…

Сергей постучал по обшарпанному стеклу.

Все обернулись.

— У кого это глаза бегали? — крикнул Ерохин.

Но его не услышали.

— По башке себе постучи! — посоветовал полковник и снова посмотрел на Колыванова. — Ну и…

— А еще я смотрю: на нем кожаная курточка, как на Томе Крузе, — продолжил участковый.

— На ком?

— На артисте, который в кино «Миссия невыполнима». Я сразу понял, что дело нечисто. Приблизился к нему для установления личности, а он стал меня отвлекать, постарался уйти. А тут вышел из дома владелец «Мерседеса» Рохель, сел в машину, и тут ка-ак бабахнет. А этот… — Колыванов показал на прозрачную стену обезьянника, — тут же к своей машине: типа того, что срочно ехать надо. Ну, я его и взял.

— Один?

— Так у меня с физической подготовкой полный порядок.

— Сопротивлялся?

— Не успел.

Полковники смотрели на деньги, на пистолет в кобуре, на мобильный, который все-таки отобрали, когда в отделе полиции Сергея обыскали еще раз, на автомобильный ключ с брелоком «Ауди», на простенькие наручные часы…

— При таких деньжищах котлы у него дешевые, — произнес второй полковник.

— Там и гравировка имеется, — подсказал дежурный по отделу.

Полковник перевернул часы, поднес их к глазам и прочитал вслух:

— Старшему лейтенанту Ерохину С. Н. за мужество и героизм, проявленные при задержании особо опасного преступника.

— Так что, он еще и сотрудника полиции убил?! — удивился другой полковник.

— Ерохин — это он сам, — подсказал дежурный, — вот его документы: права, удостоверение частного детектива.

— Выводите задержанного, — приказал полковник, — я его сам допрошу.

Ерохина вывели, и он сразу попросил лист бумаги, чтобы написать, как все было. Тут же перед ним положили лист и стали ждать.

— Только не забудь, — подсказал второй полковник, — чистосердечное пишется слитно.

И все вокруг засмеялись.

Сергей начал писать, но быстро излагать не получалось. Его все время отвлекали разными вопросами.