Она повернулась и смотрела на него как-то странно.

— Вспомнили наконец мое имя? А ведь тогда всю ночь называли меня то Лидой, то Людой. А это — мои подружки, с которыми я тогда в баре была.

Он молчал, пораженный, а она открыла дверь.

— До свидания. И прошу вас больше ко мне не подходить. Не хочу вас больше видеть. В офисе здоровайтесь со мной, сколько влезет, но вне банка мы — чужие друг другу люди.

— Подождите! — почти закричал Сергей. — Я хотел тогда же вернуться, но все так завертелось, меня за ту драку погнали с работы… Я считал, что недостоин тебя… То есть вас. А потом столько времени прошло… Да я боялся навязываться. Вы такая красавица, такая умница, а я в универсаме охранником работал.

Он хотел привлечь ее к себе.

Лена сопротивлялась, уперлась ладонями в его куртку:

— Ты даже не запомнил мое имя. То есть вы не запомнили… А я так ждала.

Он не отпускал, а она била его кулачком по груди.

— Дурак, дурак, дурак! Я так ждала тогда.

Ребенок подергал за подол ее юбки:

— Мамочка, не надо его наказывать. Он исправится.

Потом мальчик протянул руку Сергею.

— Ну, что? Тогда до пятницы.

Позвонила Бережная и предупредила, что она подъехала с ребятами.

Ерохин встретил их на лестничной площадке и показал на приоткрытую за его спиной дверь в квартиру.

— У меня тесновато, к тому же я здесь не жил какое-то время.

Первой внутрь зашла Вера Николаевна, следом Окунев, а потом Елагин, который сразу объявил, что у него точно такая же и ему вполне хватает.

— Одному хватает, а если семью заведешь? — напомнила Бережная.

— А мне квартира вообще не нужна, — встрял в разговор Егорыч, — я могу и на работе жить. Опять же экономия.

— Хватит! — остановила его Вера. — Мы не для этого здесь.

Все расселись, собираясь поговорить о деле, но Елагин вдруг спросил:

— Ты, Сергей, собираешься жениться в ближайшее время?

Ерохин пожал плечами.

— Может быть, но та, что нравится мне, меня не любит.

— Да ладно! — удивился Егорыч.

— Хватит! — не выдержала Вера. — Давайте о деле.

И тогда Сергей начал рассказывать о вчерашнем дне, о том, как сел за стол с Рохелем, как начал с ним выпивать, не представляя, чем это все может закончиться. А закончилось тем, что он сам и предложил убить Олега.

— Как ты собираешься его убивать? — тихо поинтересовалась Бережная.

— Да я и не собираюсь. Просто хочу взорвать его машину, чтобы он понял, как все серьезно. А если не поймет, то поговорю с ним. А если не поймет слов, тогда привезу сюда, для беседы с Виктором Ивановичем и его людьми.

— То есть плана никакого нет, — поняла Вера, — а похищение человека и незаконное лишение свободы — серьезная статья, которую ты собираешься на себя повесить. Рохель и его люди скажут, что они ни при чем, так что вся ответственность на тебе.

— А еще уничтожение чужого имущества общественно опасным способом, — дополнил картину Елагин. — А как, кстати, ты собираешься взрывать? Уж не марганцовкой?

Сергей кивнул.

— Тогда я спокоен, — улыбнулся Петр, — это все легенда. Мы в своем отделе однажды провели эксперимент…

— Взрывается не бензин, а пары бензина, — не дал ему договорить Сергей. — Если вы проводили эксперимент на открытом воздухе, то ничего и не получилось. И у меня не получится, если бак будет полным. А если наполовину, то…

— Хватит! — повторила Вера. — Ехать надо. Тем более что и машина приобретена, как я поняла.

— Хорошая тачка, — согласился Елагин. — За сколько брал?

— Миллион.

— Даром. Тебе повезло.

Бережная смотрела на них и уже ничего не говорила.

— Мы закончили, — сказал ей Елагин.

— Спасибо, — спокойно ответила Вера и продолжила: — Ехать все-таки надо. Во-первых, проверить обстановку вокруг этого Олега Рохеля, узнать, чем он дышит, на что живет. Я понимаю, времени немного. Но ведь Виктор Иванович тебя не ограничил временными рамками. Отправим с тобой Елагина.

— Не надо. Вдруг Виктор Иванович пошлет кого-нибудь для наблюдения и страховки. Если опытный человек, то я его могу и не заметить.

— А я на другой машине, — предложил вариант Петр.

— Согласна с Ерохиным, — сказала Бережная, — на другой машине тебя, Петя, заметят еще быстрее. Сергея мы отсюда постараемся подстраховывать. Установим маячок в его машину, Егорыч будет отслеживать перемещение, сообщать о переговорах в полицейским эфире — это важно, если вдруг к тебе интерес с их стороны появится. А если вдруг чего, то сразу звони. Можно Окуневу, можно мне. В любое время — это работа…

Так они посидели еще немного, поговорили, обсудили все, что могло бы помочь или помешать Сергею в выполнении его задания.

Потом спустились во двор, осмотрели машину. Егорыч установил маячок и посетовал:

— В этой машине камеры кругового обзора имеются. Жаль, времени нет, а то я бы сделал так, что их изображение передалось бы и на мой компьютер. Я бы тебя прикрывал, сообщал, кто слева, кто справа, кто тебя сзади пасет…

— Да уж как-нибудь сам, — ответил Сергей.

— Но я могу и сейчас предупреждать тебя о камерах и о постах ГИБДД.

— У меня навигатор в машине делает то же самое.

— Но со мной можно еще поговорить на разные темы, — настаивал Окунев.

Гости уехали.

Ерохин вернулся в квартиру. Позвонил тетке, чтобы сказать, что будет ночевать у себя. А потом решил прилечь отдохнуть перед дорогой. Но долго не мог заснуть, и даже не потому, что не привык спать днем, а потому только, что не знал, что его ждет завтра. И к тому же он, хоть и дал слово Бережной, что будет действовать согласно тому плану, что они вместе разработали, и без самодеятельности, все-таки взорвать машину Олега очень хотел.

Во-первых, это будет как наказание за все, что тот сделал, а во-вторых, потеря автомобиля будет для бывшего любовника его жены серьезным уроном: лишит его мобильности и заставит потратиться на новую машину. А денег у того немного, потому что Виктор Иванович давно уже не подпитывает Олега финансами.

Размышляя об этом, Ерохин все-таки заснул.

Правда, перед этим заскочила к нему в голову одна мысль: почему маленький Сережа попрощался с ним до пятницы? До пятницы? Надо успеть!

Из темноты выскочила сверкающая в свете фар дорожная табличка с названием населенного пункта, выскочила стремительно и осталась позади в далеком прошлом. Промелькнуло название, которое Сергей едва успел прочитать. «Белые Кресты». Так же быстро пролетела полночь.