Часы в машине показывали начало первого.

Это показалось странным, но, с другой стороны, видимо, так оно и есть — с такой-то скоростью: за два с половиной часа пролететь четыреста километров! А ведь в начале пути навигатор указал расчетное время пути — шесть с половиной часов.

Ерохин был доволен собой — так быстро, и никакой усталости. Приедет пораньше — будет время подготовиться к тому, что он задумал и о чем не сказал Бережной.

Одна лишь неприятность: очень скоро к настоящему владельцу этой машины прилетят «письма счастья» с фотофиксациями превышения скорости и квитанциями штрафов ГИБДД.

Олег там, в Череповце. Наверняка там. Вечером он был дома.

Егорыч вычислил его мобильный и теперь контролирует передвижение младшего Рохеля. Окунев обещал не спать всю ночь и быть на связи.

И вскоре Егорыч дал о себе знать.

— Подъезжаешь к Ясной Поляне. До конечного пункта два километра. Хотя это уже и есть город. Быстро ты, однако.

Машин на улицах было мало, и летние фонари горели блекло.

Двор дома, где жил Олег, накрыла темнота, только над дверями подъездов тлели под старыми плафонами экономные лампочки. Вдоль дома стояла вереница машин, припарковаться было негде.

«Ауди» медленно катил вдоль длинного ряда ожидающих рассвета автомобилей,

Сергей заодно высматривал белый «Мерседес» Рохеля-младшего. Но его здесь не было.

Ерохин хотел уже выезжать на улицу, но тут заметил в глубине темного двора несколько бетонных гаражей, рядом с которыми стояли автомобили. Он свернул туда и встал рядом. А когда вышел, то сразу увидел светлый «Мерседес», стоящий чуть в стороне, на газоне между двумя тополями, и укрытый их кроной.

Он подошел и проверил номер — тот самый, который он помнил наизусть. Обошел машину, проверил, закрыт ли на замок лючок бензобака. Крышка открывалась свободно.

Тут его ослепил луч фонарика.

Ерохин закрылся рукой от яркого света.

— Вы кто такой и что здесь делаете ночью? — прозвучал голос.

Только сейчас Сергей увидел, что на человеке полицейская форма.

— Я — частный детектив, — произнес Ерохин, — по заявлению пострадавшего разыскиваю угнанный автомобиль.

— Не надо врать! — сказал полицейский. — Розыском занимаются специальные службы. Документы предъявите!

Пришлось доставать удостоверение, выданное Бережной, и копию лицензии агентства «ВЕРА».

Полицейский посветил на них фонариком и поморщился.

— Пооткрывали у себя всякие конторки, только работать мешаете. Под ногами путаетесь.

— Так эту машину специальные службы второй год найти не могут, вот нас и попросили подсуетиться. Я сам до этого ментом был, убойный отдел возглавлял.

— Ну да, я видел, на какой тачке ты приехал. Еще подумал, что это за регион такой, девяносто восьмой.

— Машина по доверенности, как раз для того ее дали, чтобы я эту проверил. А у меня самая обычная, да и то сейчас в ремонте стоит. А как бы мне этот «мерс» проверить?

Полицейский еще раз осветил документы, потом сравнил фотографию на них с оригиналом, еще раз ослепив Сергея.

— Бывший мент, говоришь? Ну, тогда ответь мне, о чем гласит статья четырнадцать четвертой главы федерального закона номер три.

— Закона о полиции, что ли? Так четырнадцатый пункт — это как раз задержание. А начинается эта статья такими словами: «Полиция защищает права каждого на свободу и личную неприкосновенность…» Продолжать дальше, или экзамен закончился?

Полицейский вернул документы и ответил:

— Достаточно. А по поводу «мерса» у меня спроси. Владелец этой иномарки — Рохель Олег Викторович. Машина эта уже четвертый год здесь стоит. Владелец не постоянно простаивает, он на ней ездит по делам, но оставляет именно здесь. Это я тебе как местный участковый со всей ответственностью заявляю.

— Жаль, — вздохнул Ерохин, — выходит, зря сгонял. А что это за человек… Как вы сказали, Рахлин?

— Рохель. Да как тебе сказать. Лет тридцать ему. Вроде тихий, но нигде не работает, а деньги у него водятся. Кое-кто уверяет, что у него отец крутой банкир. Живет один. Мать у него была. Но там странная история. Она свела счеты с жизнью.

— Не понял, — изобразил недоумение Сергей.

— Повесилась она, — уточнил участковый.

— Так, — протянул Сергей. — А чего тут странного? И не такое порой случается в жизни. А кто тело осматривал? Кто определял: криминальная смерть или бытовая? А может, по естественным причинам? Это я как специалист убойного отдела интересуюсь.

Разговаривая, они шли вдоль дома и вдоль автомобилей.

— Так я лично дверь вскрывал, — ответил участковый, — то есть не один, разумеется, со слесарем из управляющей компании и с понятыми. Входим, а она на кухне висит. Акт составил, в котором указал на некоторые признаки насильственной смерти.

— Следы борьбы, разбитая мебель?

— Да все вроде на местах. Ничего не разбито. Но у этой женщины были на лице и на теле следы свежих побоев, а на стене пятно крови, словно ее лицом об стену били. Но соседи никаких криков о помощи не слышали. Говорят, что самоубийца жила тихо, женщина, конечно, немного не в себе была, здоровалась с соседями не часто, как будто не замечала никого. Про ее сына никто ничего плохого не сказал, да и хорошего тоже. Они как будто боятся его.

— А о прошлом его что известно?

— Какой ты любопытный! Вот так запросто мои оперативные наработки узнать хочешь!

— Так можно и не запросто. Можно присесть где-нибудь. У меня бутылочка вискаря имеется, колбаска сырокопченая.

Полицейский задумался:

— Можно, конечно. А то я сегодня переработал — намаялся. Был на задержании и обыске. А у нас завтра что? То есть уже сегодня — четверг? Значит, у меня прием граждан вечером, а днем можно и отоспаться. Где твоя бутылочка?

Ерохин обернулся и показал рукой на свой «Ауди». Они развернулись и пошли обратно к автомобилю, продолжая разговаривать.

Хлопнула дверь подъезда, кто-то вышел во двор и растворился в темноте. Подойдя к машине, Сергей открыл заднюю дверь, достал из нее спортивную сумку и протянул участковому.

— Тут и бутылка, и колбаса, и бутерброды с красной рыбкой.

— Это дело! — обрадовался полицейский. — Меня зовут, кстати, капитан полиции Колыванов. А для своих — Михаил, а для особо близких — просто Миша.

Тот, кто вышел из подъезда, направлялся к гаражам. На нем была куртка с поднятым капюшоном. Человек прошел совсем рядом — шагах в пяти-семи. Шел, глядя себе под ноги, словно пряча лицо.

Человек остановился возле белого «Мерседеса», снял с брелока сигнализацию и сел в салон.