– После нее будет «Over My Head». Я наизусть знаю весь этот чертов альбом. Ребекка слушала его, когда была беременна тобой. Без передышки. Кошмар, длящийся месяцами. И только Ребекка начала отходить от своего пагубного пристрастия, «Флитвуд Мак» выпустили новый альбом. Это был какой-то ад. – Сара вцепилась себе в волосы.

Меня всегда живо интересовали подробности жизни родителей.

– А ты не путаешь? – спросила я тетку. – Мне кажется, «Флитвуд Мак» были больше по вкусу моему отцу. Он любил такие группы.

– Надо заткнуть глотку этой музыке!

Сара подошла к окну. Шпингалет на раме тоже не желал двигаться, и Сара в отчаянии забарабанила кулаками по раме.

– Давай я попробую.

Чем сильнее я давила на шпингалет, тем громче становилась музыка. Наконец Стиви Никс прекратила воспевать Рианнон. Прошло несколько секунд благословенной тишины, и Кристина Макви принялась рассказывать, как здорово летать над нашими головами. Окно оставалось закрытым.

– Это какой-то кошмар! – не выдержала Сара.

Она заткнула уши, затем вновь бросилась к столу и принялась листать гримуар.

– Заклинание Пруденс Уиллард от собачьих укусов. Способ Пейшенс Северанс, как подсластить кислое молоко… – Она перелистала еще несколько страниц. – Заклинание Клары Бишоп для усиления тяги. Пожалуй, это нам подойдет.

– Но мы имеем дело с музыкой, а не с дымом, – сказала я, заглядывая через плечо Сары.

– То и другое переносится по воздуху. – Сара засучила рукава. – Если не поможет это заклинание, попробуем еще что-нибудь. Например, гром. Я с ним в ладах. Гром способен перекрыть поток энергии и выгнать отсюда все звуки.

Я непроизвольно стала подпевать мелодии. Что-то притягивало меня в этой песне, появившейся еще до моего рождения.

– Умоляю, не начинай. – Глаза Сары диковато блестели; она вновь склонилась над заклинанием. – Дай мне щепотку очанки. И включи кофеварку.

Я послушно сунула вилку кофеварки в древнюю колодку удлинителя, выбрав гнезда понадежнее. Оттуда вырвался сноп голубых и оранжевых электрических искр, заставив меня отскочить.

– Срочно обзаведись новым удлинителем. Желательно с защитой от перепадов напряжения. Иначе однажды ты просто спалишь дом, – сказала я Саре.

Продолжая бормотать, Сара развернула бумажный фильтр, поместив его в металлическую чашу с дырчатым дном. Внутрь фильтра она насыпала внушительный травяной сбор.

Раз уж мы были заперты внутри кладовой и Сара не нуждалась в моей помощи, я вернулась к составлению грамария с заклинанием против детских кошмаров. В мамином шкафу я нашла черные чернила, гусиное перо и клочок бумаги.

В окно постучал Мэтью:

– У вас там ничего не горит? Я почуял запах.

– Мелкая неполадка с электричеством! – крикнула я в ответ, взмахнув пером.

Потом я вспомнила, что вампирский слух позволял Мэтью прекрасно слышать сквозь камень, кирпич, древесину и, разумеется, одиночную раму.

– Можешь не волноваться, – уже тише добавила я.

Издав прощальные скрипучие аккорды, песня «Over My Head» смолкла. Ее сменила другая – «You Make Loving Fun». «Прекрасный выбор», – подумала я, улыбаясь Мэтью. И зачем нужен диджей, когда у вас есть магическое радио?

– Боже милостивый! Дом взялся за второй альбом, – простонала Сара. – Я просто ненавижу «Rumours»!

– Откуда исходит эта музыка? – спросил Мэтью, морща лоб.

– Из старых маминых радиочасов. – Я указала на шкаф. – Ей нравились «Флитвуд Мак», чего не скажешь о Саре.

Зажав уши, тетка старательно повторяла слова заклинания Клары Бишоп.

– Вот оно что. – Мои слова успокоили Мэтью. – Тогда не стану вам мешать.

Он приложил руку к стеклу, собираясь уйти.

У меня возликовало сердце. Моя жизнь состояла не только из любви к Мэтью, но он был единственным мужчиной, которого я любила. Мне захотелось, чтобы стекло исчезло и я смогла бы взять Мэтью за руку, сказав ему эти слова.

Стекло – всего лишь смесь песка и огня… Через мгновение на подоконнике высилась горка песка. Я протянула руку наружу, сжав руку Мэтью:

– Спасибо, что решил проведать нас. День сегодня выдался на редкость интересным. Мне нужно многое тебе рассказать. – (Мэтью изумленно смотрел на наши руки.) – Ты доставляешь мне столько счастливых мгновений, – продолжала я.

– Стараюсь, – лукаво улыбаясь, ответил Мэтью.

– И тебе удается. Как ты думаешь, Фернандо может спасти Сару? – Я понизила голос. – Дом накрепко закрыл обе двери кладовой. Окна тоже не открываются. Еще немного – и Сара не выдержит. Когда она отсюда выберется, ей понадобится сигарета и глоток чего-нибудь покрепче.

– Фернандо давно уже не спасал женщин, попавших в беду, но он наверняка не забыл прежних навыков. А дом его впустит?

– Пусть обождет минут пять. Или дождется конца альбома. Я не знаю, сколько там еще песен.

Я мягко высвободила руку и послала Мэтью воздушный поцелуй, содержавший больше огня и воды, чем обычно. Благодаря избытку воздуха поцелуй шумно и смачно запечатлелся на щеке мужа.

Я вернулась к столу. Мамины чернила пахли черникой и грецкими орехами. Я окунула в них перо. Елизаветинская эпоха научила меня обращаться с ним, и потому я без единой помарки написала грамарий для сонных подушечек Сары.

Я осторожно подула на бумагу, чтобы чернила быстрее высохли. Этот грамарий понравился мне самой. Он был гораздо лучше заклинания, вызывающего огонь, и легко запоминался детьми. Когда стручки подсохнут и с них можно будет снять пушистую кожицу, я мелкими буковками напишу на серебристой поверхности эти стихи.

Мне не терпелось показать свою работу Саре. Я слезла с табуретки и… Выражение теткиного лица подсказывало: грамарий подождет, пока Сара не глотнет виски и не подымит сигаретой. Она столько лет надеялась, что у меня пробудится интерес к магии. Я тем более могу подождать каких-нибудь двадцать минут. Мои отметки за курс снотворных заклинаний никуда не денутся.

Я ощутила легкое покалывание в спине. Через мгновение моих плеч коснулись призрачные руки.

«Отличная работа, крошка, – прошептал знакомый голос. – И превосходный выбор музыки».

Я обернулась и не увидела ничего, кроме тусклого зеленого пятна. Но я и так ощущала отцовское присутствие.

– Спасибо, папа, – шепнула я.