Перекресток умолк. Жгучая потребность выйти навстречу темной луне прошла. Сюда меня привела вовсе не смерть, а жизнь. Взявшись за руки, мы с Мэтью вернулись обратно. На кухне меня ждал сюрприз.

– По-моему, кто-то преждевременно решил сделать мне подарок ко дню рождения, – сказала я, приглядываясь к странному пакету.

Я еще не знала, что́ внутри. Меня удивила более чем странная упаковка. Мэтью хотел было взять пакет в руки, но я остановила его:

– Не трогай! – (Он недоуменно посмотрел на меня.) – Тут столько охранных заклинаний, что их сила отбросила бы целую армию.

Пакет был прямоугольной формы и довольно тонкий. Его упаковка представляла собой нечто вроде лоскутного одеяла. Кусок розовой бумаги с аистами соединялся с другим, где ярко раскрашенные червячки сплетались в цифру четыре. К нему примыкал лоскут оберточной бумаги с изображением аляповатых рождественских елок. Тут была даже серебристая фольга с тиснением в виде свадебных колоколов. Все это держалось на нескольких таких же разноцветных ленточках, завязанных целым букетом ярких бантов.

– Откуда это появилось? – спросил Мэтью.

– Скорее всего, из недр дома. Я даже узнала кусочки бумаги. Когда-то давно в нее заворачивали подарки к моим дням рождения.

– А ты уверена, что это тебе? – недоверчивым тоном поинтересовался Мэтью.

Я кивнула. Кому же еще мог предназначаться такой подарок? Я осторожно взяла пакет. Банты оказались совсем хлипкими и тут же развязались, цветным дождем опав на кухонный остров.

– Может, позвать Сару? – предложил Мэтью.

– Нет. Дом не зря соорудил такую упаковку.

У меня покалывало руки. Нити на пальцах ярко светились, что я сочла подтверждением своих догадок.

Внутри оказалась общая тетрадь с черной обложкой и белым прямоугольником для имени владельца. К прямоугольнику была приклеена малиново-красная бумажная маргаритка. Там, где указывался тип бумаги, к словам «В ЛИНЕЙКУ» было добавлено: «ВЕДЬМИНУ»[19].

– «Книга Теней Ребекки Бишоп», – вслух прочла я слова, написанные густыми черными чернилами на маргаритке. – Это же исчезнувшая мамина книга заклинаний! Сюда она записывала заклинания высшей магии.

Я приоткрыла обложку. После всех неожиданностей, преподнесенных нам «Ашмолом-782», я внутренне приготовилась увидеть что угодно: от таинственных рисунков до зашифрованных надписей. Но увидела лишь круглый мамин почерк, вернее, то, каким он был в ее подростковые годы.

«Как вызывать дух недавно умершего и задавать ему вопросы». Мамин гримуар начинался с этого заклинания.

– Мама явно верила, что начало должно быть стремительным, – сказала я, демонстрируя Мэтью ее опыты.

Ниже текста заклинания шли пометки. Мама и Эмили записывали даты своих магических опытов, а также результаты. Первые три попытки оказались провальными. Четвертая принесла успех.

В то время им обеим было по тринадцать лет.

– Боже милостивый! Совсем зеленые девчонки, – произнес Мэтью. – О чем они могли спрашивать мертвых?

– Сейчас скажу о чем. – Я вгляделась в торопливый девчоночий почерк. – Им хотелось знать, нравится ли Бобби Вудраффу Мэри Бассет.

– А почему они не могли просто подойти к этому Бобби и спросить? – удивился Мэтью.

Я перелистала страницы. Связывающие заклинания, изгоняющие, защитные. Особые заклинания для вызова природных стихий. Все они были здесь вместе с любовной магией и прочими заклинаниями, диктующими чужую волю. Мои пальцы замерли. Мэтью принюхался.

К одной из последних страниц крепилась тонкая, почти прозрачная пленка. Над ней тем же круглым почерком, но более взрослой рукой было написано:

Дорогая Диана!

С днем рождения!

Я сохранила это для тебя. Так нам впервые намекнули, что ты станешь великой ведьмой.

Быть может, когда-нибудь тебе это пригодится.

С горячей любовью, мама.

– Это же часть водной оболочки плода. «Чепчик», в котором я родилась. – Я посмотрела на Мэтью. – Правда символично, что он вернулся ко мне сегодня, когда наши малыши зашевелились?

– Нет. Мне видится другая причина. Дом вернул тебе «чепчик», поскольку ты перестала бегать от того, о чем твои отец и мать знали с самого начала.

– Это от чего же? – хмуро спросила я.

– От признания своей истинной природы. От крайне редкого и исключительно могущественного сочетания магических способностей, которыми обладали твои родители.

Десятый узел жег мне запястье. Я повернула руку и увидела, что он извивается.

– Так вот почему я смогла завязать десятый узел, – растерянно произнесла я, впервые поняв, откуда исходила сила. – Я могу создавать, потому что мой отец был прядильщиком, и я же могу разрушать, следуя маминым талантам по части черной магии.

– Союз противоположностей, – сказал Мэтью. – Встреча твоих родителей тоже была алхимической свадьбой, потому у них и родился удивительный ребенок.

Я осторожно закрыла мамин гримуар. Мне понадобятся месяцы, возможно, даже годы, чтобы извлечь уроки из маминых ошибок и соткать заклинания, которые достигнут тех же целей. Прижав к груди полученное сокровище, я опустила другую руку на живот и запрокинула голову, слушая медленное биение сердца Мэтью.

– «Не отвергай меня, поскольку я темен и в тени», – прошептала я, вспомнив отрывок из алхимического трактата, который запоем читала в библиотеке Мэтью. – Эта строчка из «Aurora Consurgens» всегда ассоциировалась у меня с тобой, но теперь она пробуждает мысли о родителях, о моей собственной магии и о том, как отчаянно я ей сопротивлялась.

Палец Мэтью гладил мне запястье, заставляя десятый узел вспыхивать ярким переливчатым светом.

– А мне пришел на память другой отрывок из «Aurora Consurgens», – тихо сказал он. – «Подобно тому как я есть конец, моя возлюбленная есть начало. Я объемлю собой все творение, и во мне сокрыто всезнание».

– И что для тебя означают эти слова? – Я повернулась, чтобы видеть его лицо.

Мэтью улыбнулся, обнял меня за талию и тоже положил руку на мой живот. Малыши зашевелились, словно узнав отцовское прикосновение.

– Я невероятный счастливчик. Вот что они означают, – ответил Мэтью.

Я проснулась от прохладных рук Мэтью, скользнувших мне под пижаму. Его губы приятно холодили мою влажную от пота шею.

– С днем рождения, – прошептал он.

– Доброе утро, мой персональный кондиционер, – ответила я, прижимаясь к нему. Когда на дворе почти тропическая жара, муж-вампир оказывается весьма ценным приобретением. Какой приятный подарок! Ты очень заботлив.