как ты подъехал, — произнес он в ответ на недоуменный взгляд Романа. — Один?

— Да, — Роман пожал протянутую отцом руку и стащил с себя куртку и ботинки.

— Ел? — спросил отец, и Роман с удивлением понял, что поесть он сегодня совсем забыл. Сперва нервничал перед приемом у доктора, потом нервничал после.

— Нет.

Отец прошел на кухню, и Роман последовал за ним, только сейчас сообразив, что в квартире пахнет пловом. Отец умел готовить обалденный плов. Правда, делал он это крайне редко — только когда приезжали его родители, потому что мама плов не любила. А Роман любил. Мысль о том, что отец готовился к их с Машей приходу так, как готовился обычно к приезду своих родителей, так изумила Романа, что он застыл на пороге кухни, глядя на казан на плите.

— Ты нас ждал?

— Ну, нужно же нам познакомиться в новом качестве, — неловко сказал отец и добавил: — Руки мой. Я накрываю.

Поели они в неуютном молчании. Роман бросал взгляды на отца, пытаясь определить, в каком тот настроении, но с ним всегда было сложно угадать.

— Маша боится не только маму, но и меня? — наконец подал голос отец, и Роман торопливо отложил вилку.

— Не то чтобы… — отец приподнял бровь, и Роман вынужденно признал: — Хотя да. Тут еще так получилось, что… ну, в общем, ребенка не будет.

Роман выпалил последнюю фразу на одном дыхании и поднял взгляд на отца. Отец перестал жевать, несколько секунд смотрел на него, а потом с усилием проглотил еду и медленно отложил вилку.

— Все-таки так, да? Дурак ты, Ромка. А заливал как вчера. «Готов к ответственности, все буду делать»…

Голос у отца был спокойным, но смотрел он так, что Роман почувствовал себя последним ничтожеством.

— Пап, ты не понял. Там так вышло…

— Да в курсе я, как выходит, Ром, — отец поднялся из-за стола и, подхватив тарелку, выбросил остатки еды в мусорку. — Знаешь, сынок, с этим всю жизнь жить придется.

— Можно я договорю?! — повысил голос Роман, глядя в стол. — Маша не делала аборт. Просто оказалось, что тест был ошибочным. Мы сегодня к врачу ходили.

Отец обернулся и, прислонившись к столу, сложил руки на груди. Он смотрел так, будто не верил.

— Это Маша тебе сказала? Про тест?

— Про то, что он ошибочный, — доктор.

— Ага. А Маша до этого с доктором наедине разговаривала, так?

— Ну да, — пожал плечами Роман, не понимая, к чему клонит отец.

— Дурак ты все-таки, Рома. Безнадежный.

— В каком смысле?

— Да в обычном. Маша хотела ребенка?

— Ну… нет, конечно. Пока рано и…

— А тут у нас высокоморальный Рома, который уперся и потащил к врачу, объявил о том, что женится. А ты у Маши спросил, хочет она за тебя?

Роман тоже сложил руки на груди. Он по-прежнему не понимал, к чему ведет отец, но беседа ему определенно не нравилась.

— Ты же сам мне говорил, что девушки из небогатых семей только и мечтают замуж за таких, как я.

— Говорил, — спокойно кивнул отец. — Но только у Маши твоей выбор есть. На тебе свет клином не сошелся.

— Ты про что?

— Да про Димку я, Рома! Пока ты не влез в их отношения, все у них было прекрасно.

Роман, поморщившись, на миг отвернулся к окну. Эта тема до сих пор выбивала его из равновесия.

— При чем здесь Димка? Я не понимаю, к чему ты ведешь.

— Не понимаешь? Беда, Рома, если ты ни черта не понимаешь. Пока у тебя тут лапша с ушей до земли свисает, Маша спокойно от ребенка избавится, и всё.

— Да нет никакого ребенка! — воскликнул Роман.

— Ну, это тебе так сказали, сынок. Тут ведь дело такое… нам говорят, а мы верим.

— Слушай, то, что тебя обманул там кто-то когда-то, не означает, что Маша такая!

Роман выбрался из-за стола.

— Да не означает, конечно, Рома. Это ничего не означает.

— Спасибо за ужин, — зло произнес Роман.

— На здоровье, сынок, — так же зло ответил отец.

Кроссовки Роман шнуровать не стал, просто запихнул шнурки внутрь. Содрав куртку с вешалки, он повернулся к отцу:

— Маша не такая, понятно?

— Маша может быть любая, Рома. А вот ты лопух, который верит всему и всем.

— А может, просто ты меня таким считаешь? — выпалил Роман, сжимая куртку. — Всю жизнь я что-то пытаюсь доказать, но дело ведь в том, что, даже если, как тут у вас говорят, расшибусь в лепешку, ничего тебе не докажу, так ведь? Тебе же не я нужен был, из-за которого тебе жениться пришлось, а тот ребенок, который не родился у Ирины Петровны!

Отец усмехнулся и на миг поднял взгляд к потолку.

— Еще что-нибудь скажешь?

Роман покачал головой и распахнул входную дверь. Табло лифта сообщало о том, что кабина находится на подземной парковке, и Роман бросился к двери, ведущей на лестницу. Плевать ему! Правда плевать. На все. Совсем на все!

В кармане зазвонил телефон. Роман не глядя сбросил звонок. Несколько раз прошелся по воняющей выхлопными газами парковке туда-сюда, а потом, усевшись в машину, захлопнул дверь с такой силой, что едва не вывихнул себе плечо. Ткнув на кнопку блокировки дверей, Роман достал телефон. Звонила Лялька. Несколько секунд Роман смотрел на ее фото на экране, собираясь с мыслями. Он не хотел с ней говорить. Он понятия не имел, что сказать влюб­ленной в него девочке, которую он сбил своим, возможно, неосторожным поведением. Но он ведь нес за нее ответственность!

— Ляль, ты звонила. Я… не мог ответить, — соврал Роман, когда Лялька сняла трубку.

— Я хочу извиниться, — выдала Лялька после пары ничего не значащих фраз.

Роман вздохнул, чувствуя, что они опять ступают на тонкий лед. Заводить разговор о проклятом поцелуе не хотелось.

— Забыли, Ляль. Все нормально, — он попытался улыбнуться, хоть это и было глупо. Она все равно не могла это увидеть.

— Да? — Лялька нервно рассмеялась. — А мне вот кажется, ненормально. Ты то смайликами отписываешься, то звонки сбрасываешь.

Роман на миг зажмурился. Он так привык к тому, что Лялька не устраивает ему скандалов. То есть она, бывало, обижалась, демонстративно сердилась, но он всегда умел это разрулить. Серьезных наездов с ее стороны никогда не было, а сейчас она говорила таким тоном, будто имела право требовать от него отчета в его поведении. Наверное, она правда так считала из-за этого чертового поцелуя. Но он-то здесь при чем? Впрочем, ввязываться в спор с пятнадцатилетней девочкой Роман считал делом бессмысленным, поэтому как можно спокойнее произнес:

— Я просто был занят. Прости.

— Рома, а у нас теперь совсем всё, да? — неожиданно спросила Лялька, и Роман уставился на бетонную стену с номером парковочного места. «Да не было никаких „нас“», — хотелось сказать ему, но он знал, что никогда этого не скажет. Ляльке и так плохо. И ему плохо. А ведь кому-то, небось, сейчас хорошо. Его маме, например. С очередным Патриком.

Роман судорожно втянул воздух и сказал:

— Ляль, все будет хорошо.

— Это не ответ, — прошептала Лялька и, кажется, всхлипнула.

Роман закусил губу и зажмурился. Перед закрытыми веками алым светилась табличка с номером парковочного места.

— А я сегодня в Москве была, — произнесла вдруг Лялька.

— Круто, — улыбнулся Роман, радуясь тому, что в разговоре больше нет «нас».

— Я тебе фото с ВДНХ присылала.

— Здорово, — на автомате отозвался Роман.

— Я… с парнем познакомилась. Он классный.

Наверное, если бы не звонок Волкова, Роман удивился бы этой информации и, скорее всего, разволновался бы. Но правда ведь заключалась в том, что Лялька съездила на эту встречу в сопровождении дяди. Ничего плохого не случилось, и она сама говорит, что парень классный. Понятно, что Волкова бесит сам факт наличия кого-либо вблизи сестры. Но Лялька ведь не должна всю жизнь сидеть взаперти.

— Это здорово, — с энтузиазмом откликнулся Роман, чтобы ее поддержать.

— Здорово? — уточнила Лялька странным голосом и тихо добавила: — Ну пока.

И в этот момент Роман осознал, что он идиот, который снова все