О, романтический вечер быстро перетёк в вечер допросов. Собственно, как она и предполагала изначально. Шон рассчитывал, бутылка вина и расслабленность дружеской атмосферы сделают её более разговорчивой? Или помешают ей искусно лгать (если бы она имела такие намерения)?

– С Марко про Джули я сегодня не говорила, о её давнем минутном визите действительно забыла.

– А рекламный буклет потеряла.

– Да.

– И имя Лиама Глосса тебе ни о чём не говорит?

– А должно? Он из клиентов шефа?

Перед ней положили телефон с открытой на экране фотографией, дав понять, что её дело – отвечать на вопросы, а не задавать их.

– Узнаёшь?

Изображённая на фотографии женщина выглядела лет на двадцать пять. Голубоглазая блондинка чисто славянской внешности, очень похожая на сказочных русских красавиц с полотен Васнецова.

– Действительно кого-то напоминает, – сосредоточилась Элен, – но не могу сообразить – кого именно. Чем-то на меня похожа, типаж такой же.

– Типаж один в один, это родственница твоя. Бабушка по матери в молодости.

Элен отшатнулась, смертельно побелев и прижав руки к груди. Застарелая боль от страшных слов заведующей детского дома всколыхнулась вновь: «Твоих родителей убила твоя же бабушка. Ты должна знать это, покидая родные края: мало ли, её когда-нибудь выпустят из тюрьмы и она заявится к тебе. Подробности преступления пересказывать не буду и тебе не советую обращаться в полицейский архив и читать уголовное дело. Уезжай подальше, где никто о тебе не знает. Ты умная и трудолюбивая, ты сумеешь наладить свою жизнь». Всё детство она думала, что её родные погибли в автокатастрофе, и шок от вскрывшейся правды оказался глубок даже в восемнадцать лет. Настолько глубок, что она постаралась запихнуть ужасную истину в глубины памяти и никогда не доставать её оттуда.

– У тебя всё в порядке? Капитана не попросить на выход? – грозно прорычал голос василиска над её ухом. Высокий мулат возвышался над ней, сверля Шона неприязненным взглядом.

– Н-нет, Гидеон, всё хорошо, – с трудом выдавила Элен.

– А мне кажется, детектив попутал бар с допросной и где-то растерял свои манеры милого парня!

– Ты правда считал капитана милым парнем? – приходя в себя, криво улыбнулась Элен. – Где твой волшебный взор, василиск? Шон Мур первым делом коп, а потом уже всё остальное.

– Остального там не много наберётся, – предупредил Гидеон, нехотя отходя от их столика, послав капитану предупреждающий взгляд.

Глубоко вдохнув, Элен прямо посмотрела на Шона.

– Я не могу знать, как бабушка выглядела в молодости: я выросла в детском доме, и мне никто не привёз семейные альбомы. У меня совсем ничего не осталось от бывшей семьи, только личные детские воспоминания, а в них бабушке больше лет, чем на этом фото. Откуда оно у тебя?

– Твоих семейных фотоальбомов и нам найти не удалось, это результат обработки более поздних фотографий с помощью программы омоложения лица.

– Зачем тебе такая обработка? – обескуражено потёрла лоб Элен.

– Появились подозрения, что твоя бабушка отправилась следом за тобой в Соединённые Штаты, однако таможенники не подтвердили пересечение границы человеком с её паспортными данными. Более того, пожилые женщины, похожие на неё, границу тоже не пересекали: система распознавания лиц не нашла совпадений за последние четыре года. Я пообщался с Эрлом и интуиция нашептала мне, что не худо бы проверить, не приезжала ли в США твоя молодая бабушка. Именно этот момент сейчас проясняют по моей просьбе: пару часов назад мне прислали из лаборатории это фото и я перекинул его в миграционный департамент.

Замерев на месте, Элен анализировала новые сведения, стыкуя их с ранее известными и с заданными ей вопросами. Учитывая, что капитан Мур вместе с её шефом работают по делу маньяка «Гость со скальпелем», предположения вырисовывались самые мрачные...

– Подозреваешь, я пошла по стопам бабушки? А может, помогаю ей продолжать начатое в России? Есть основания для таких подозрений?

– Основания есть.

Элен припомнила телевизионные репортажи:

– Ночь первого убийства я провела в палате кризисного центра: за решёткой и под усиленной охраной.

– Магические охранки на тебя не реагируют, они тебя попросту не видят, как и в баре Гидеона.

– Откуда..., – начала Элен и сразу сообразила, «откуда»: – Денни! Соврал тогда про сломанные ворота! Так, причём тут Джули? Она одна из подозреваемых? И моя бабушка... ты полагаешь, она из Иных? Раз озаботился её внешним видом в молодости?

– Я рассматриваю все возможные версии.

Взяв в руки телефон с фото молодой блондинки, Элен скептически покрутила его в руках, потребовала показать прототипы. Скептицизм её усилился.

– Шон, если ты не забыл о моей специализации: я хорошо знакома с теорией и практикой старения живых организмов. Так вот, я точно знаю, что при современном уровне развития науки отклонение такого «воссозданного» фото от действительности достигает 20%.

– Лаборанты клянутся в 11%.

– Безбожно врут. Откат на десять лет назад уложится в столь низкую погрешность, но на двадцать и пятьдесят, да ещё с такой хлипкой основой – это фантастика. Ваши люди пытались найти мою бабушку в России?

– Пытаются до сих пор, но она как сквозь землю провалилась. Похоже, ты – единственный человек, который видел её после выхода из тюрьмы. Ты же её видела?

– Да. Поэтому и эмигрировала в США, на родину отца. Впрочем, я так понимаю, тебе моя биография отлично известна.

– Верно понимаешь. Ты читала уголовное дело о смерти своих родителей?

– Нет. Мне настойчиво рекомендовали не знакомиться с этими материалами. Я знаю, кто кого убил, этого мне достаточно. А ты читал и заметил... сходство? С нынешними убийствами?

– Не только я, но и наш судмедэксперт.

– Чёрт!!! Но это абсурд, бабушке за семьдесят, и она простой человек, как и я! Ведьмаки центра не нашли во мне никаких примесей!

– Как сказал твой шеф: «Окружающая нас действительность значительно шире наших представлений о ней».

«Ну конечно, Эрл в курсе всех дел. Он тоже подозревает во мне убийцу?» – Подозрения Шона она восприняла спокойно, а вот при мысли о подозрениях инкуба на душе стало горько, и тошно, что он за её спиной изучал её прошлое, её изувеченное детство.

– Ваш эксперт-психотерапевт не говорил, что у меня наследственная предрасположенность к убийствам? Или детская психологическая травма, приведшая к печальному результату? – глухо спросила она.

Ей опять