– Много претенденток? – уточнила Марина.

– Было очень много. Сейчас явно поменьше, возраст всё-таки, хотя, он всегда был привлекателен, к тому же с деньгами.

– А как к такому раскладу отнёсся Павел? – осторожно спросила Марина Сергеевна.

– Ой, очень тяжело. Отца он любил очень. Он для Пашки был образцом для подражания, а потом, так походя заявил, что у него другая жизнь, и в ней места для нас просто нет. Ну, ладно я, но сына-то за что? А! – она безнадёжно махнула рукой. – Дело прошлое, и уже не важное. Только очень мне интересно, что ему сейчас надо? Позвонил, сказал, что будет рад нас увидеть… Жаль, что это не взаимно!

Павел мирно ужинал. Устал на работе, устал в пробках, устал даже пока в лифте ехал. Рухнул в кресло и полчаса просто валялся, как тюлень.

– Как хорошо, что Алёна это понимает. Не дёргает, ничего не требует, видит, что я сейчас полудохлый. Ничего-ничего, я соберусь и как встану, как пойду на кухню! – даже есть не хотелось, впрочем, когда он унюхал дивный запах жаркого, силы нашлись быстро.

Что нужно очень усталому человеку, когда он ужинает? Правильно, чтобы никто не мешал.

Матильда Романовна Павла знала как никто другой, и когда она вошла на кухню и оценила общий внешний вид и настрой собственного сына, то планы поменяла стремительно. Сыночек завис над тарелкой, словно у него кто-то еду собрался отобрать, и стремительно работал вилкой. – Алёнушка, не поможешь мне? Паша, ешь себе спокойно, никто тебя не трогает!

Заманив невестку подальше от кухни, она вкратце изложила новости.

– Я спрашивала у Павла про его отца, но он сказал, что вы давно вместе не живёте, он вас… Бросил, когда Паше было восемь лет, и что говорить про отца он не хочет. Всё, больше я ничего не знала, – растерялась Алёна.

– И вот это бесценное сокровище возвращается, как выброшенный в помойку бумеранг! – вздохнула Матильда. – Мне-то без разницы, но Павел, боюсь, может среагировать резковато. – Пусть поест, немного придёт в себя, а потом, когда оклемается, тащи его ко мне. Расстраивать сына буду. Самой не хочется, а кому сейчас легко?

– Ты что-нибудь понял? – Бэк встревожено покосился на приятеля.

– У людей так быть не должно, но часто бывает так же, как и у собак. Отец нашего Павла сбежал к другой суке, в смысле женщине, бросив свою семью. Павел был щенком, то есть ребенком, и расстроился. И теперь он отца своего встретит не очень радостно.

– Покусает или просто рычать будет? – заинтересовался Бэк.

– Увидим! – Урс не был уверен, что в таких случаях люди кусаются, но решил не спешить с выводами.

Матильда Романовна тяжело вздохнула, готовясь к разговору. Пашку она любила безусловно, безоговорочно, и просто очень-очень! Настолько, что смогла устраниться от его первого брака, и сделать всё, чтобы он был счастлив. Сейчас, видя, что сыну наконец-то повезло, сама просто расцвела, благо, что никаких жертв от неё самой ради его счастья уже и не требовалось. Алёну она от души полюбила, и чувствовала себя рядом с Пашей и его женой на диво комфортно и спокойно. Мужа давным-давно простила за измены, за пренебрежение, но вот за то, как он ранил Пашу, никак простить не могла!

Реакцию Паши она себе представляла, но ошиблась.

– Кто? Сюда приехал? Мне хочет позвонить? Пусть катится… Ну, туда, где он был все эти годы! – Павел гневно стукнул кулаком по столу и тут зазвонил его смартфон. – Да?

Матильда внутренне сжалась. Алёна смотрела на разъяренного мужа и переживала, что помочь ему никак не может. Псы настороженно наблюдали за Павлом, строя предположения, помчится он кусать отца, или нет…

Павел отвечал весьма односложно, а закончив разговор, устало потёр лицо. – Лучше бы ты с ним развелась и послала бы… Ну, куда подальше. Он просит вас помирить. И… Хотел бы, чтобы ты его приняла назад. Представляешь?

Матильда на секунду замерла, а потом… Расхохоталась. Звонко и весело.

– Узнаю Андрея. Он всегда мыслил креативно!

– А ты… Ты хотела бы? – Павел осторожно покосился на мать.

– Сыночек, ты, последнее время нигде не падал? Головой не бился? – озаботилась Матильда. – Выслушать его я, конечно, могу, но принять? Хотя… – Матильда сверкнула глазами, тряхнула головой и мрачно усмехнулась. Павел был в растрёпанных чувствах, но увидев этот жест, успокоился сразу и моментально. Мама у него – мировая! Он это ещё в детстве понял. Когда отец свалил, от души наплевав ей в душу, она ни разу ничего плохого самому Павлу про него не сказала. И ему не позволяла! Говорила, что когда он вырастет, сможет или лучше понять отца, или не понять, но сейчас должен знать, что отец есть и точка! Сколько её не пытались притворно жалеть её знакомые, плачущим тоном вымучивая что-то вроде:

– Ах, дорогая, как же ты теперь будешь жить после того, как тебя бросил подлец и негодяй? Это же не жизнь, а выживание…

Мама отвечала неизменно:

– Да что ты, милая! Я, можно сказать, только жить начала, такие возможности, такие горизонты!

Она хорошо зарабатывала, до последнего общалась и дружила с родителями мужа, которые обожали внука и невестку и искренне не понимали, какая такая вожжа попала под хвост их сыну. Собственно, хоронила их тоже она. Муж оба раза не смог приехать, находясь где-то далеко, и будучи страшно занят!

Мама тянула их быт, отрывалась на работе, заработала репутацию страшной стервы с высочайшим уровнем профессионализма и некоторыми чудачествами. Могла, например, отказаться от выгодных клиентов и никогда не занималась грязными разводами.

– Всех денег не заработать, а испачкаться можно так, что потом не отмыться! – объясняла она ему.

А вот такой хулиганский вид возникал у блестящего адвоката Матильды Романовны, когда она задумала какой-то совершенно возмутительный план и рассчитывает получить от выполнения этого плана массу удовольствия. То есть мало того, что устроит врагу капут, да ещё и на шпильках сверху потопчется.

– Ну-ну, папенька, сдаётся мне, что твой визит будет несколько не таким, как ты планируешь, – мрачно ухмыльнулся Павел.

Андрей Владимирович Звонников был талантлив. Нет, он был не просто, а очень талантлив! Это признавали даже его оппоненты и недоброжелатели. Кроме того, он выгодно отличался от большинства людей науки тем, что умел отлично монетизировать свой талант, и вполне успешно этим пользовался. Ему нравился он сам, нравился его образ жизни, даже возраст и то не доставлял особых хлопот. До последнего времени. Но, не так давно стал он чувствовать себя несколько менее уверенно. Чуть прижимало сердце, чуть скакало давление. Его приятель, маститый профессор медицины к которому он обратился за консультацией, только рассмеялся и сообщил, что он, Эндрю, в отличной форме, это просто возраст…

Андрею Владимировичу это не понравилось. Что значит возраст? А занятия спортом, а комплексы поддерживающих препаратов, а его позитивный образ жизни? Неужели, это всё не помогло? Особенно обидно было за позитивный образ жизни. Он сам давным-давно, ещё до модных психологов, разработал для себя такую жизненную философию – он уходил, ускользал от любых проблем, которые не мог решить легко и сходу.