– Нет, конечно! За такую-то подлость… Но, знаешь, я крепко верю в то, что судить его не моё дело. Он сам себе кару выбирает такой-то жизнью. Это я так… Коготки почесать. Нехорошо, наверное, но очень хочется. Как вы думаете, девочки?

Девочки в виде Марины Сергеевны и Алёны переглянулись, и с двух сторон крепко обняли Матильду.

– Вот мне и награда! Со мной рядом и Паша, и вы обе, и Лёшка, и живности полон дом, и всё такое живое, тёплое и радостное. А этот тип свалит в свою благословенную Баварию и будет там один. К этому всё идёт. Его жизнь, его выбор! Я-то дурочка, понадеялась, что он что-то хоть к старости понял, но, видать, не всем можно объяснить.

– Где? Где мои мыши? – Мышка была в ярости. – Почему пусто? Мои запасы! Моё имущщщществоооо! Мои сокровищщщщщаааа…

Она обыскивала все собачьи лежанки, Алины корзинки, даже к хомяку и жабе заглянула. – Нигде, нигде нет! Обездолили! Обобрали! Даже меховушку от Алёниной куртки украааалииии!!!

– Мыша, не расстраивайся, мы поищем и найдём! – Аля утешала подружку изо всех сил.

Собаки, пришедшие с прогулки, Мышкой были допрошены с пристрастием, но ни Урс, ни Бэк решили не признаваться и не выдавать Матильду.

– Зачем-то она это сделала. Не будем ей мешать, – решил Урс.

– Нет, не будем! Она знает, что делать! – согласился Бэк, покачивая головой при виде подозрительно принюхивающейся Мышки.

Вечером Андрей Владимирович вкушал отлично приготовленный ужин. Он был несколько шокирован увиденным. Да, в любой момент можно было всё это увидеть по интернету, но он был так уверен, что в этой Рашке ничего хорошего быть не может, что только презрительно фыркал, когда всё чаще и чаще слышал восторженные рассказы коллег о поездках в Россию. Пока ехал к дому Матильды, убедил себя, что это только в Москве так.

– Да нет, что ты! Питер, Красноярск, Новосибирск, Екатеринбург, Казань, Тюмень. Я много езжу по работе, так что это навскидку, первое, что на ум пришло.

– Ты шутишь? – Андрею надо было время, чтобы уточнить информацию, переварить её. – Всё время говорят, что вы живёт плохо!

– Ну, про Германию тоже много чего говорят, особенно немцы. И особенно про мигрантов, – довольно ядовито парировал Павел, наступив папеньке на больную мозоль. Даже в уютнейшей и тишайшей деревушке под Мюнхеном, где и была его пресловутая вилла, поселили четыре семьи мигрантов. Они не признавали никаких правил, мусорили, орали, гадили, и презрительно хамили коренным жителям, к которым Андрей себя уже давно и уверенно относил.

Андрей Владимирович предпочёл закруглить разговор и отправился отдыхать, решив, что для одного дня сделано вполне достаточно, и от его предложения отказаться невозможно.

Мышка насторожилась. Из приоткрытой комнаты потянуло чем-то таким знакомым… Она юркнула в щель и принюхалась. Очень мешал повисший в воздухе тяжелый и агрессивный запах гостя, но вожделенный аромат собственных сокровищ она узнала бы везде!

– Мыши! Мои мышиии! Звенелки и затычки… Ах, он мерзавец! – Мышка трудолюбиво и бесшумно сновала по комнате, вынюхивая и вытаскивая своё богатство. Аля опасливо заглянула внутрь, покрутила носом, но тоже вошла.

– Уноси! Бери и перетаскивай по одной. Вот это всё надо вынести отсюда, – Мышка стаскивала найденные сокровища к двери.

Аля только вздохнула, но послушно зашла в комнату. Мышка обладала талантом к накоплению, поэтому, в комнате им пришлось пробыть долго.

– Мышь, ну, может, хватит? Ты же уже всё нашла, – Але очень не нравилось соседство с эти человеком. Хоть и спящий, он её пугал.

– А меховушка? Моя ценная меховушка с Алёниной куртки! Она где-то здесь. Я точно знаю! – Мышь крутилась по комнате, прошла по разложенному дивану, потом снова и снова, недоумевая, обнаружила под ним приличное количество Алиной шести, удивилась и решила потом уточнить у подруги, зачем она тут надрала с себя столько пуха и вдруг…

– Я знала, что она тут! – Мышка нашла краешек меховой опушки, украшавшей недавно воротник Алёниной куртки. Краешек выглядывал из щели между спинкой дивана и простынёй. – Аля, иди сюда! Помоги мне! Я была уверена, что этот тип спрятал подальше мою ценную меховушку.

Тип спал, и не слышал, как топчутся под кроватью две чрезвычайно занятые кошки, упираясь всеми лапами и вытягивая кусок меха, нашитый на тканевую полосу.

Мышка торжественно уволокла свою самую великую ценность, припрятала получше, и вернулась в комнату к неприятному человеку.

– Мышь, ты куда? – Аля испугано смотрела на подружку.

– Караулить! Мало ли, опять пойдёт грабить… – Мышка легко запрыгнула на шкаф и спряталась подальше от края. – Эх, жаль, хомяка на замок закрыли! Я бы его ещё в сумки к этому типу запустила, пусть бы погрыз!

Мышка расстроено вздохнула. Нет, Аля, которую она считала некой компенсацией за изъятие хомяка, это конечно, лучше, но она же не грызёт вещи! – А почему, собственно? Зубы есть!

Через пару минут, Алю опять загнали к гостю. – Я не могу грызть его одежду! – оправдывалась белая кроткая кошечка. – Я не умею.

– Учись! – строго велела Мышь. – Лезь в его сумки и учись!

– А почему ты не можешь?

– Я караулить его буду!

Аля всегда Мыши уступала, пришлось ей лезть в пропитанные неприятным, резким запахом, сумки гостя и деликатно покусывать то тут, то там его вещи.

– Грызёшь? – время от времени уточняла Мышь, не спускающая взгляд с храпящего воришки.

– Да-да… Грызу-грызу! – Аля морщилась от вони, но старательно и совершенно незаметно прикусывала ткань.

Странное ощущение посетило Андрея Владимировича во сне. Наш организм на зуд реагирует автоматически. Чешется – и вот рука сама тянется, унять это раздражение. Сильнее чешется – ну, что же, значит, надо почесать ещё.

– Аля, Аля, уходим! У него блохи! Он чешется, постоянно. Бежим! – Мышка спикировала со шкафа, и юркнула в приоткрытую дверь.

Кошки выскочили так, слово за ними волки гнались. Потом долго катались на ковре в гостиной, стараясь перебить липучий запах. Бедняжка Аля даже чихать начала. Так противная вонь прилипла к её носу.

А в комнате, крепко спящий Андрей Владимирович, исправно расчёсывал себе уже обе ладони.

Утром он проснулся, чувствуя себя странно. Потянулся за халатом и замер, уставившись на руки.

– Что это? Что этоооооо?!!! – в воскресенье рано утром довольные жизнью гости так не вопят, но Матильда не спешила. Она с удовольствием потянулась за чайником, налила себе кофе, ещё подумала:

– Как странно, вроде, действие одно, а звуки совсем разные. Утром вода наливается в чашку бодро, деловито и весело, а вечером – уютно и умиротворяюще…