Вероятно, тот туман проецирует страхи, и твоя боязнь потерять меня воплотилась.

Он согласно кивнул, коснулся пальцами ушиба и поморщился.

— А что видела ты?

— Тучу насекомых. Но мне удалось их прогнать. Сработал дар. Должно быть, он включается, когда переживаю сильный страх.

— Выходит, тогда в пустыне, ты тоже за меня испугалась?

— Да, как ты выражаешься до усрачки.

Богдан усмехнулся, сел и осмотрелся. За каменистым пляжем начинались джунгли, над которыми возвышалось горное плато.

— Думаешь, Храм звёзд там.

Я указала на плоскую, словно срезанную ножом, вершину, окружённую густой дымкой.

— Даже не сомневаюсь.

Богдан выбрался из лодки, подхватил меня на руки и поставил на берег. Я скривилась, представив сколько придётся топать. Хорошо, если доберёмся до темноты. Перспектива снова ночевать в лесу удручала. Богдан закинул вещмешок на плечо и взял меня под руку.

— Идём. Дома пицца заждалась, и бутылочка Мерло.

Тропический лес встретил неестественной тишиной. Казалось, звуки терялись в густой поросли. Косые лучи прорезали листву и рассеивались мерклым изумрудным светом. Присутствия живности не наблюдалось. Не было даже мошкары. И вместе с тем, не проходило чувство, что за нами наблюдают.

Не знаю, как долго мы шли, ощущение времени притупилось. Ландшафт не менялся, и складывалось впечатление, что мы движемся на месте. Фляга опустела, да и голод давал о себе знать. Но о привале ни один из нас не заикался. Хотелось поскорее выйти к склону горы.

— Когда уже этот лес закончится?! — в сердцах прорычала я.

— Смотри, там тропа.

Богдан указал на просвет между деревьями, где вытоптанная колея убегала вверх по склону. Вдали послышался шум воды, пробудив во мне жажду. Не сговариваясь, мы направились к водоёму. У небольшого водопада мы напились и умылись. Солнце стояло высоко, передохнув и перекусив, мы двинулись дальше.

Чем выше забирались в гору, тем у́же становилась тропа и скуднее растительность. Но подъём дался на удивление легко, и вскоре мы стояли на плато в окружении серых глыб. Таких высоких, что практически задевали облака. Подобно колоннам они опоясывали периметр площадки, спиралью закручиваясь к центру. В середине располагался плоский невысокий камень, напоминавший алтарь. Вопреки открытому пространству, было безветренно и тихо.

Богдан осмотрелся и направился в центр. Я последовала его примеру, аккуратно ступая по каменным плитам, отполированным и гладким, будто каток. К центру колонны становились ниже, на их поверхности можно было заметить вырезанные символы. Богдан приблизился к алтарю и провёл по нему ладонью.

— Тёплый.

— И что теперь?

— Нужно как-то его активировать.

— Как?

Он пожал плечами, сделал шаг назад и вытянул левую руку. На ладони заплясали языки пламени. Сплетаясь как макраме, они превратились в огненный шар, которым Богдан запустил в алтарь. Ударившись о камень, он рассыпался на красные искры и разлетелся во все стороны красочным салютом.

— Попробуй ты. Представь, что твоя сила сосредоточена здесь, — он положил ладонь на солнечное сплетение. — Потом пусти её по телу.

Я сосредоточилась и действительно ощутила тепло в груди. Маленькие голубые искры вспыхнули на кончиках пальцев, но тут же погасли.

— Нужно время и тренировки, когда-нибудь у тебя получится.

В его "когда-нибудь" прозвучала обречённость. Он сел на плиты и привалился спиной к алтарю. Я подошла и устроилась рядом. Некоторое время мы сидели молча. Тишина давила на перепонки.

— Ну скажу уже, — не выдержал Богдан.

— Что сказать?

— Что ты была права, и я опять завёл нас не туда.

— Я устала до чёртиков. Давай собирать шалаш и жить как Робинзоны до следующего полнолуния. Ты будешь Робинзоном, а я — пятницей. Или субботой.

Я посмотрела на него и рассмеялась истеричным смехом. Он привлёк к себе и поцеловал в макушку.

— Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Богдан встал, протянул руку и помог подняться. Он щёлкнул пальцами и на ладони полыхнул огонь.

— По крайней мере вопрос с костром решён.

— Может и мой дар на что-нибудь сгодится. Знать бы только как он работает.

— Разберёмся.

Богдан потушил пламя и привлёк к себе. Воздух наполнил запах озона, и волоски встали дыбом.

— Вер, смотри.

Я взглянула на центральный камень, поверхность расчертили голубоватые зигзаги молний.

— Что ты сделал?

— Ничего. Я только подумал…

Договорить он не успел. Нас окутала непроглядная серая дымка, и пространство наполнилось гулом высоковольтных проводов.

Глава 17

Мы очутились посреди цветущего поля у поросшего травой валуна. Пчёлы жужжали над пахучими голубыми цветками. Рядом паслось стадо коров, поблизости журчала речка, а поодаль виднелись бревенчатые дома. Доносились человеческие голоса и квохтанье кур. Местность была незнакомая, и я вспомнила, как Богдан упоминал про дом в деревне.

— Я думала твой мир более прогрессивный.

— Это не мой мир, — настороженно проговорил он, и мы переглянулись.

— Неужели опять, — заныла я.

— Вот уж не думал, что свидимся, — раздался скрипучий старческий голос.

Мы повернули головы и увидели седовласого мужичка с густой бородой, приближавшегося со стороны леса. Он опирался на самодельную клюку и нёс плетёную корзину полную грибов.

— Дед?!

— Ну здравствуй, внучок.

Пока я недоуменно хлопала глазами, Богдан шагнул к старику. Тот опустил корзину на землю, и они горячо обнялись. Мозг лихорадочно перебирал варианты. Куда нас закинуло на этот раз? Встреча с пропавшим родственникам Богдана обнадёживала. Всё-таки застрять в глубинке нашей необъятной предпочтительней, чем скитаться по очередному неизвестному миру.

Дед похлопал внука по спине и отстранил от себя, взяв за плечи.

— Гляди как возмужал.

— А ты за пять лет не изменился.

— Время здесь течёт иначе.

— А Аська?

— Похорошела девка, от женихов отбоя нет. Ты вон тоже какую зазнобу высватал, — дедок лукаво улыбнулся и кивнул в мою сторону.

Богдан опомнился, подошёл ко мне и взял за руку.

— Это мой дед — Тимофей Иванович.

— Дед, это моя жена Вера.

— Хороша. К тому же сновидец.

Я окончательно растерялась и спросила.

— Что это за место?

— Пойдёмте, не в поле же разговоры вести.

Старик подхватил корзину и двинулся к деревне. Богдан попытался забрать у деда ношу, но тот отмахнулся. Мол, и сам справится.

Тимофей Иванович с Асей поселились в добротной бревенчатой избе. Сени, просторная горница с русской печью и две спаленки. Имелись подпол и сеновал, даже небольшой хлев для скотины. Правда из скотины они держали только пяток кур.

Дед рассказал, что решил показать внучке дольмены. Забрели не туда. А в результате очутились у того же камня, что и мы. Он излазил его вдоль и поперёк, но вернуться так и не получилось. В итоге бросил бесперспективное занятие и стал налаживать быт. Построил сарай на отшибе. Жители сначала косились на