– Захар…

– Давай-давай… мне нужна именно такая поза. Покажи подъем стопы.

Подвигав пальчиками, ставит пяточку на стол и, выгибая свод стопы, дотягивается ими до поверхности стола, делает перекат на пальчики.

– Мхм…

Красота какая!

– Ого себе… – бормочет Кит.

Наклонив синхронно головы в одну сторону, они рассматривают ее стопу.

– А вторую ступню поставь в расслабленную позицию, как в контемпе.

Скашивая носочек внутрь, она ставит ступню как мне нужно.

– Так?

– Идеально! – поднимаю ткань ее брюк до колен. – Спокойно, Софья… вот так… – немного меняю наклон коленки. – Это называется танцевальная стопа, – поясняю я для ребят. – Так гнется только у профессиональных танцовщиц из классической школы… а еще в некоторых версиях хентай такие позиции стоп идут как фетиш-акцент. Маленькие, аккуратные, гибкие стопы. В непринужденных детских позициях. Софья… прогнись немножко… бедро отвести в сторону… – перекидываю ей волосы на одно плечо. – Аккуратные губки, большие глазки… Замри, Софья.

Включаю экран за ее спиной. Где точно в такой же позе замерла нарисованная «девочка хентай».

Синхронный вздох, и брови у всех начинают подниматься вверх.

– Очень тонкие талии, щиколотки, запястья. При выраженных формах груди, бедер, ягодиц. Статуэточки…

Листаю несколько картинок.

– Эти сохранены на его рабочем столе. Просматриваются ежедневно, час-два он на это тратит… Не просто же смотрит? – ухмыляюсь я. – Почти все рисунки очень откровенные. На каждой картинке, на переднем плане – стопы. Везде блондинки. Второй план – лицо и эмоция. Сонечка… – склоняюсь я над ее ушком. – Можно снять с тебя одежду?

Ее глаза распахиваются в немного наивном испуганном шоке, и губы возмущенно приоткрываются.

– Вот! Именно такая эмоция. Один в один! Видите?! Я пошутил, Софья. Это просто демонстрация. Расслабься.

Пока.

Пытается обернуться, чтобы посмотреть на экран, присаживаясь выше.

– Нет… нет… Потерпи немножко! – удерживаю я ее за плечо. – Теперь абстрагируемся от этой коралловой прелести и представим здесь клетчатую юбочку, гольфы… белую блузочку. Мысль понятна?

– Да… – вздыхает Влад. – С мыслью не промажешь. Попадание в яблочко.

Выключаю.

– И у меня нет никакого адекватного плана, кроме очевидного и беспроигрышного «дано».

Присаживаюсь, надеваю босоножки на Софью. Она, конечно, могла бы и сама, но мне пи**ец как хочется еще потрогать ее нереальные ступни. И пока она в этом заторможенном легком шоке…

Эрекция так тянет ощущениями, что я даже забываю о непрерывно ноющем горле.

Бл*ть… если я придумаю, как сделать это безопасно…

Да у него вообще не будет шансов устоять!

– Софья, на сегодня свободна.

Снимаю ее со стола.

– Остальные остаются и думают. Думают, думают, думают!!!

* * *

– Бакс! Pass auf, – вздрагивает, ведя ушами. – Pass auf…

Почему немецкий? Потому, что не всегда хорошо, когда окружающие понимают, какая именно команда отдана моему оружию. И Бакс выдрессирован на три языка.

Выхожу из кабинета, проверяя, насколько хорошо он помнит команду. Такую я отдаю редко.

Идет в трех метрах позади.

– Коркин, подойди… медленно… спокойно…

– Бакса дрессируем? – подходит он, поглядывая на собаку.

– Да.

Протягиваю ему руку. Пожимает, косясь на внимательно стригущего ушами Бакса.

– Как-то стрёмно… – улыбается. – Бакс, ты чего? Это же я… я ж с тобой гулять сегодня ходил… помнишь?

Неожиданно толкаю его в плечо.

Оскалившись и словно увеличившись прямо на глазах в размерах, Бакс с рычанием срывается с места.

Резко загораживаю Петьку.

– Aus!!

По инерции еще летит, но проносится мимо нас на метр вперед. Делает круг и присаживается у моих ног, внимательно осматриваясь.

Нормально. Теперь осталось только привязать эту команду к Софье.

Зачем?

Пока не знаю.

Ищу рабочие предохранители.

Волк: «Рая, скинь мне его точный диагноз, настоящий. Про сосуды ты что-то говорила. Если есть возможность, то и скрины анализов».

Зачем?

Не знаю… Не знаю пока!

Наш мозговой штурм полностью провален. Причины две. Первая – коллективная эрекция и разгулявшаяся фантазия мало способствуют интеллектуальной деятельности, а вторая – слишком ярко продемонстрированная картинка шокированной и уязвимой Софьи не позволяет предполагать никаких вариантов, где ее будет касаться наш «пациент». И все, разводя руками, затыкаются, не доводя ни одной мысли до конца.

На плазме загружено его фото, и Влад медитирует на него, положив подбородок на сомкнутые в замок руки.

– Волк… – подходит Кит. – Давай не Софью.

– Окей. Кого?

– Давай проститутку наймем похожую?

– Не прокатит.

– Почему?

– Влад, объясни ему…

– Как ты думаешь, Кит, почему он сам не пользуется услугами анимэшного вида проституток?

– А он не пользуется?

– Зак с Раисой его год пасли. Не пользуется.

– Почему?

– Потому, что при такого рода сексуальных отклонениях встает именно на фетиш. А не просто на женщину. А фетиш у нас, судя по всему – вот эти невинные вкусные эмоции, испуг, чистые девочки… Ну, просмотри еще раз его картинки сохраненные. Все же считывается. Чистота подсознательно воспринимается через места, традиционно считающиеся грязными. Ступни и половые органы. Поэтому идеальные детские ножки и никакой растительности на теле. Гладенькие кисочки… Он ведь именно поэтому сорвался на кореяночку ту. Ты ее видел?

– Нет.

– А я видел. Рая скинула наброски, на которые он, судя по всему, уже успел подрочить до того, как увидел девочку в реале.

Кожа беленькая, фарфоровая. Как будто юная совсем. На набросках она обнаженная. Эмоция уязвимости…

– Никакая проститутка не даст ему этой энергетики, – подвожу я итог. – А Софья – даст. И он сорвется.

– Сорвется, – кивает саркастически Коркин. – И что? Дашь ему ее насиловать?

– Нет. Не дам. Но чтобы развести их с Раей, мне нужно несколько компрометирующих кадров или кусок видео, которые нельзя будет интерпретировать на суде как-то иначе, кроме как «измена».

– Слушай, но он же тебе не Бакс: «Взять», «Выплюнуть»! Да и предупрежден о подставе.