Её больше всего любил рисовать… Хорошо выходила. Лена даже ревновала. Я, говорит, тебе жена, а ты непонятно кого рисуешь… А чего я буду жену рисовать, если её каждый день вижу? Я другую рисовал… мне просто нравилось… То она с коромыслом, то у проруби бельё стирает, то грибы сушит…

– Кого ты рисовал? – удивлённо спросила Маруся.

– Не знаю, – Фёдор снова улыбнулся. – Просто – девушку… Но она тоже была… как из сказки… То в сарафане, то в душегрее…

– Погоди… Ты до сих пор её рисуешь?

Фёдор развел руками. Ему было немного стыдно признаваться внукам в своем тайном увлечении.

– Да… Глупо… У меня в деревне, весь чердак в тетрадках с её портретами. Недавно только отвёз ещё с десяток, чтобы тут, в шкафу, место не занимали.

– Показать можешь? – спросила Маруся.

– Это легко, – Фёдор поставил внука на пол и пошел в коридор.

Он стал рыться в карманах куртки, в которой ездил в аэропорт, но там блокнота не было. Мужчина полез в сумку с документами – тоже пусто.

– Через пень твою полено… неужели в аэропорту потерял? – услышали дети его огорченный вздох.

Маруся и Витёк переглянулись.

– Деда, по ходу это она вчера и была, – с житейской мудростью произнес мальчик.

Мужчина вернулся на кухню, сел на табурет и сказал:

– Я пока ничего не понимаю, но мне кажется, что вы знаете больше меня! Рассказывайте!

Наблюдатели

Василиса, Найдён, Дед Студенец и Рафаил стояли на крыше напротив высотки, на верхних этажах которой располагался ресторан с панорамными окнами. Им было отлично видно внутреннее помещение и людей, которые входили и располагались за столиками. Именно это заведение за баснословные деньги господин Бессмертный арендовал для новогоднего корпоратива.

Баба сделала пару шагов к бетонному ограждению и чуть не упала. Днём было тепло, вчерашний снежок почти сошёл. К вечеру морозец стал крепче, поэтому появилась наледь. Студенец подхватил её под локоть, чтобы она удержала равновесие.

– Племянник охрану выставил, – сказал он, указывая на пару фигур на плоской крыше здания напротив.

– Лучше вниз глянь, – отозвался архангел, кивнув в сторону тротуара. – Вот наш «Ящик Пандоры» прибыл.

Сверху им было хорошо видно, что к парадному крыльцу уже подъехала машина с манипулятором. Вокруг сновали грузчики, помогая спустить какой-то большой деревянный контейнер. Он был примерно в рост человека.

– А что там? – спросила Василиса.

– Это и есть «Горыныч», – будничным тоном сообщил архангел.

– Ох, и любит племянничек показуху, – с осуждением произнёс Студенец. – Специально место выбрал, чтобы все увидели… Что за натура у него? Любит хвастаться!

– Он старался… Эксперименты проводил. Что ни говори, а это – его личное достижение. Хочет произвести эффект результатом многолетнего труда.

– Да если бы хорошее дело было… Ладно бы он просто вывел реликтового, трёхголового ящера… Так он же заразу сотворил под его видом, – рассердился Мороз Иванович. – И не постеснялся людям на праздник привезти.

– Кош-мяур! – вставил своё веское слово Найдён.

– Знать бы, где он «Горыныча» спрятать хочет! Не в сам же ресторан потащит этот ящик! – пробормотал старик.

– На чердак, – убеждённо произнёс Рафаил. – Колония вируса держит форму трехголового ящера. Следовательно, у неё и крылья будут. Как только она покинет барокамеру, они будут слабыми, но быстро окрепнут. Это произойдет в считанные минуты. А после биологическая субстанция поднимется в небо… Ночь-то новогодняя, волшебная, самое то штамму сил набраться… Думаю, логично Кощею ящик доставить прямо на чердак. На крыше «Горынычу» ничего не помешает расти.

– Ты Василисе-то попроще объясняй, – перебил его Студенец, указывая рукавицей на бабу, лицо которой недоумённо вытянулось от незнакомых слов.

– Ой, простите, Василиса Пантелеевна, – с добродушной усмешкой ответил архангел. – Вы сейчас настолько современно и женственно выглядите, что очень тяжело представить непонимание самых элементарных вещей.

– Чего?!

– Он говорит, что баба ты – красивая, – объяснил Студенец.

Василиса зарделась. У неё было ощущение после ароматной, горячей фито-бочки, что Людмила Семёновна, и несколько девушек из её салона словно бы омолодили её лет на пятнадцать. Из волос исчезла седина, вместо растрепанной косы – красивая стрижка и завивка. Легкий макияж вернул блеск глазам и румянец щёкам. Те обновки, которые она примерила, довершили образ стильной, современной русской красавицы.

Сейчас на бабе изящно сидела куртка из павлопосадского платка на тёплой подкладке, шапочка с меховой опушкой и длинная юбка-брюки. Обувь тоже подобрали удобную и стильную. Почти забытое чувство женской красоты снова вернулось, и Василиса была полна решимости действовать.

– Друг наш хочет сказать, что Кощей взял обычную ящерку и с помощью чародейства здесь, в Москве, создал крылатую заразу. В волшебную ночь эта пакость вырвется на свободу, и пока не сдохнет, натворит много бед.

– А расти змей будет даже не по часам, а по минутам. По моим скромным данным вирус очень быстро накроет собой весь город, может даже с пригородами. Скорее всего он развеется сам собой и начнет распространяться по живым существам ближе к утру, когда пик новогодней активности спадёт.

– Не промахнись, соседушка, – серьёзно сказал Дед Студенец. – На кончике твоих стрел – спасение Мира.

Баба кивнула, вспоминая, как макала каждый наконечник в маслянистую волшебную жидкость. Ей почему-то раньше казалось, что Мёртвая Вода подобна воде обычной, но она была тягучая и густая, как смола на сосне в жаркий день, и совсем не высыхала.

Василиса взглянула вниз. Ящик с машины уже спустили и грузили на специальную тележку, чтобы завезти в здание.

Тут она вздрогнула от неожиданности, так как заметила, что что со стороны парковки к подъезду направлялись три знакомые фигуры – Фёдор и его внуки. В одно мгновение сердце её забилось так учащённо и сильно, словно бы готово было выпрыгнуть из груди.

– Ванечка! – только и выдохнула она.

Словно бы почувствовав её взгляд, Фёдор обернулся и рассеянным взглядом скользнул по крышам окружающих зданий, точно так же, как тогда, когда он выходил из Дома детского творчества.

Студенец за рукав оттащил бабу в сторону, спрятав за трубу вентиляции.

– Осторожнее, соседушка. Он твой силуэт увидит, может сказать другим людям. Сам-то всё равно не признает тебя, а нам сейчас лишнее внимание охраны кощеевой не к чему.

Для Василисы, которая большую часть жизни прождала встречу с милым, эти слова были хуже самой лютой зимней стужи.

– Почему он не узнает меня? Сердцем чувствую, это – мой Ваня. Мороз Иванович, скажи, так случилось так, что он меня забыл?

Студенец, глядя в её потемневшие от горя глаза, пожал плечами.

– Почему же ты меня узнал, почему Кощей меня узнал, а Иван – забыл? – не