Эдвард сильно надавливает пальцами на места за ушами, там, где череп соприкасается с затылком, и начинает медленно водить ими по кругу, испытывая неимоверную боль и в то же время блаженное облегчение. Он смотрит на стол, заваленный кипами бумаг. Объем его работы неуклонно растет. Ему уже никак не выкроить время, чтобы вырваться на неделе в Брук-Энд. Он не поехал туда и на выходные, оставшись работать у себя в квартире. Нужно так много сделать, а времени чертовски мало! Студенческая диссертация может обождать. Защита состоится лишь через несколько месяцев.

Эдвард вдруг осознаёт иронию происходящего. Студенты относятся к нему с почтением и жадно ловят каждое его слово. Никто ни разу не заикнулся об отсутствии у него самого докторской степени, что не перестает его удивлять. Невозможно представить, чтобы кто-то из его коллег-преподавателей не имел этой степени. По мнению Эдварда, вмешательство войны и его репутация в научном мире избавили его от необходимости доказывать в теоретическом и практическом смысле, что он достоин подобного звания. Никто ни разу не усомнился в его способности защитить диссертацию и стать доктором философии. Он бы сделал это с легкостью и блеском. Он не раз испытывал на себе свои методы проверки умственных способностей, и они показали, что он входит в один процент населения, занимающий главенствующее положение.

И потом, разве подлинный жизненный опыт и практическая работа менее важны, нежели теория? Наоборот, их значимость куда выше. За годы своей деятельности Эдвард убедился: если ты говоришь убежденно, подкрепляя свои слова фактами, приводишь статистические и аналитические данные, это способно повлиять даже на самых упрямых политиков.

Вздохнув, он убирает черновик диссертации и обводит глазами другие проекты, загромождающие его письменный стол в тесном университетском кабинете. Этот кабинет он делит с профессором Литлтоном, чей стол находится в таком же беспорядке. Однако профессор Литлтон здесь не появится, поскольку сегодня суббота и он проводит время дома, с семьей, что должен был бы делать и Эдвард. Но он и так долго откладывал обещанный визит. Он искренне убеждал Вайолет, что навестит Портера. И вот прошло уже несколько недель. Портер не стал жертвой инфлюэнцы и выкарабкался. Но когда на прошлой неделе Эдвард встречался с Вайолет, как всегда передавая ей деньги, вид у нее был непривычно подавленный. Поэтому необходимость повидаться с Портером стала особенно важной.

Есть и другие причины, заставляющие его туда поехать. После минувших выходных эти причины стали еще более очевидными. Эдвард вспоминает происшествие с Мейбл, и у него сжимается сердце. Наверное, не только работа удерживает его от поездки в Брук-Энд. Обстоятельства, с которыми он столкнулся, весьма болезненны. Элинор выразила это в одной короткой фразе: «Так дальше продолжаться не может». И как только она все это выдерживает? Он бывает дома наездами, и то действительность Брук-Энда больно бьет по нему.

Через два часа он сядет в поезд на вокзале Виктория и отправится в Восточный Сассекс. У него есть целых два часа, когда можно беспрепятственно заняться чем угодно, не опасаясь вторжения профессора Литлтона или кого-то из студентов.

Эдвард мысленно перебирает проекты. Все они одинаково важны. Какому уделить внимание? Надо дописать статью о психометрике. Есть работа, выполняемая для Совета Лондонского графства, о проведении серии проверок умственного развития детей, что позволит определить их в соответствующие учебные заведения. После выхода его книги «Малолетний преступник» от него требуют создания программы по исправлению несовершеннолетних правонарушителей.

Но пожалуй, самым важным являются результаты его исследований, с которыми он должен выступить перед членами Королевской комиссии. Это его часть в общих усилиях комиссии, направленных на принятие нового закона о принудительной стерилизации умственно отсталых женщин, которые должны быть помещены в соответствующие заведения. Проект обширный, однако его осуществление буксует. Эдвард вспоминает слова Бровастого на заседании комитета по образовательной политике. Тогда старик назвал его предложения рискованной игрой и упрекнул в отсутствии неопровержимых доказательств. Эдвард мрачно смотрит на материалы исследований. Ему нужно больше данных. И нужно что-то еще.

Он знает: дополнительные данные подтвердят правильность его теории, и тогда, сообразно его же принципам, они с Элинор должны полностью отказаться от рождения новых детей. От этой мысли у него сводит живот. Но это никак не могли быть его гены. В мозгу проносятся воспоминания о трех выкидышах у Элинор. Эдвард холодеет. Не было ли это естественным способом избавления от нежелательных детей? Им с женой следовало бы прислушаться к посланиям природы. И что теперь будет с Джимми? Эдварда охватывает слабость при мысли, что Джимми тоже окажется больным. Однако Элинор горячо отрицала случаи эпилепсии в своей семье. В мозгу Эдварда начинает шевелиться пока еще слабая догадка. А вдруг это вообще никак не связано с генами их обоих?

Эдвард мысленно чертыхается.

«Прекрати думать!» – приказывает он себе. Ему ли не знать, сколь опасен блуждающий разум?

Проект Королевской комиссии. Эдвард заставляет себя думать о проекте. Как ему вовремя все завершить? Нужен помощник. Возможно, кто-то из студентов. Но ему вовсе не улыбается идея, что такой человек получит свободу делать собственные выводы на основе собранных данных, да еще, чего доброго, поделится ими с другими. Нет, доступ к такому ценному источнику должен быть ограничен. Нельзя сбрасывать со счетов человеческую предубежденность, а при наличии статистических данных всегда возможно манипулирование ими, когда этими цифрами станут подкреплять диаметрально противоположные выводы. Ему нельзя рисковать. Работа всей его жизни – завершить начатое Дарвином и продолженное Гальтоном.

И вдруг его озаряет. Ну конечно же! Черт побери, как он раньше об этом не подумал? Это разрешит многие проблемы и не в последнюю очередь проблемы его брака. Если он сделает Элинор помощницей в работе, им так и так придется больше времени проводить вместе. Вовлечение ее в работу будет означать, что он передает ей часть своей нагрузки, а у нее появятся новые интересы. На этой основе они заново построят свои отношения. Когда они только познакомились, Элинор проявила себя отличной секретаршей и ассистенткой. У нее прекрасное умственное развитие, в чем он никогда не сомневался. Это всегда его восхищало. И она абсолютно надежна.

Ей даже не понадобится ездить в Лондон. Она могла бы работать в Брук-Энде, в его кабинете, и это стало бы необходимой отдушиной, позволяя отвлечься от болезни Мейбл. Эдвард мысленно рисует себе картину: Элинор сортирует необработанные данные и чертит на их основе аккуратные графики и диаграммы, естественно руководствуясь его указаниями и под его наблюдением. Он представил, как они сидят вдвоем за его большим письменным столом, пьют чай, а может, и позволяют себе бутылочку хорошего вина. Он улыбается нарисованной картине. Осталось дождаться подходящего момента и преподнести эту идею жене. Эдвард берет ручку, обмакивает перо в чернильницу и после короткой паузы начинает писать.

Путешествие в колонию Хит, где содержатся эпилептики, медленно и утомительно. Паровоз пыхтит, и поезд выбирается из окрестностей Лондона на просторы Сассекса. На коленях Эдварда лежит роман Форстера «Поездка в Индию», однако желания читать нет. Предложение, чтобы Элинор взялась помогать ему в работе, поначалу вызвавшее у него всплеск энтузиазма, померкло, едва он начал вспоминать их недавнюю ссору из-за Мейбл. У него даже в животе заурчало. Эдвард внутренне смеется над своей глупостью. Как он мог подумать, что это исправит пошатнувшиеся отношения?