За этими стенами живут непригодные и ненужные – отбросы общества, которых вы держите под замком ради безопасности тех, кого вы называете добропорядочными людьми. И сюда же вы собираетесь поместить мою девочку. Это чудесное несчастное создание.

Знаю, как это будет выглядеть. Вижу ее: маленькую, ошеломленную, потерявшуюся среди других таких же отринутых душ. Душ, чей мир ограничен двумястами акрами и простирается от фермы до прачечной и от кухни до мастерских. Дом для мужчин, дом для женщин, жилье персонала. И еще центр Красного Креста, где содержатся солдаты, чей разум повредила война. Его здание стоит на вершине холма. Подходящая высота для тех, кто в траншеях расстался с полноценной жизнью! Да, забыла упомянуть про школу и Младенческий замок для тех, кто еще слишком мал и не понимает, что́ здесь делает.

Для меня все они одинаковы. И для большинства из них я являюсь единственной посетительницей. Понимаете? Во мне больше человечности, чем в вас!

Так я путешествую от души к душе, усугубляя страдания одних и даря просветление другим. Временное забвение, конец всех страданий.

И когда наступит момент, я не забуду мою девочку: малютку, что сидит одна на кровати, плачет по своей маме и прижимает к груди замызганную куклу.

Как видите, я не лишена сострадания!

Кончиками пальцев Роуз гладит руку Элинор, словно спину кошки. Слава богу, у нее хотя бы есть Роуз. В положении, в каком оказалась Элинор, сестра – единственный человек, которому она может доверять.

– Уверена, Эдвард никогда тебе не изменял, – говорит Роуз. – Наверняка существует другое объяснение. Элли, он ведь от тебя без ума. Это какая-то бессмыслица. Чтобы столько лет подряд? Такого не может быть. Только не Эдвард. Я просто знаю, он на такое не способен.

– Роуз, а действительно ли мы знаем другого человека? – спрашивает Элинор, которой не унять слез. – Даже у самых близких мы знаем лишь ту сторону, которую они нам показывают. Сомневаюсь, что мы по-настоящему можем узнать другого.

Роуз ерзает на диване и хмурится. Может, она думает, как утаила от Элинор тайные встречи с Марселем? Близится вечер. Дневной свет за окнами постепенно меркнет, в гостиной становится все темнее, но никто из сестер не хочет вставать и включать электричество. Роуз обещала пробыть с ней все выходные и уехать в Лондон в понедельник утром, а не во второй половине воскресного дня. Элинор вообще невыносима мысль об отъезде сестры. Она смотрит, как Роуз отпивает глоток шерри.

– Роуз, дорогая, налей и мне, – просит Элинор, которой вдруг захотелось выпить. – Думаю, мне это не помешает.

Роуз улыбается и вскакивает на ноги.

– Конечно, это тебя взбодрит. – Она включает лампу и подходит к бару, где берет чистый бокал и откупоривает бутылку. – Теперь, когда вы с Софи помирились, она настойчиво просила, чтобы я тебя уговорила выбраться в город и навестить нас.

Роуз подает сестре шерри, добавив ободряющую улыбку.

– Думаю, это здорово поднимет тебе настроение, – говорит Роуз, покусывая губу. – На следующей неделе должен приехать Марсель. Софи пообещала устроить свое знаменитое суаре… Может, и ты подъедешь к тому времени? – осторожно спрашивает она.

Элинор делает большой глоток шерри. Сладкая жидкость обжигает ей горло. Внутри становится тепло. Прежде она чувствовала себя виноватой, не рассказывая мужу про отношения Роуз и Марселя, но сейчас, узнав, что у него от нее есть куда более значительные секреты, уже не испытывает прежней вины. Почему бы ей не побывать на вечеринке? Она не обязана рассказывать Эдварду об этом.

– Думаю, это потрясающая идея, – говорит Элинор, делая второй глоток.

– Вот это по-нашему! – громко смеется Роуз, вскакивает и довольно потирает руки. – Заведу-ка я какую-нибудь веселую музыку!

– Как Софи? – спрашивает Элинор.

– Держится стоически. Генри по-прежнему в своем репертуаре. Бросил последнюю пассию и тут же нашел новую. Его засняли на публике с какой-то актриской. Представляешь? Бедная Софи.

– Да. Бедная Софи.

Супружеская неверность Генри снова возвращает их к мысли об Эдварде. Роуз стоит спиной к дивану и возится с граммофоном. Это даже хорошо; так Элинор легче говорить.

– Знаешь, Роуз, что касается Эдварда… После рождения Джимми, а по сути – задолго до этого… у нас не было отношений. В смысле, супружеских отношений, какие должны быть между мужем и женой. Вполне понятно, что он отправился на сторону и кого-то нашел.

– Элли, отношения, про которые ты говоришь, называются сексом. Так и скажи, что вы давно не занимались сексом.

Это слово заставляет Элинор вздрогнуть. Роуз со смехом поворачивается к ней. В это время гостиная наполняется приятным голосом Джейн Грин, исполняющей «We’re Back Together Again». Покачиваясь в ритме песни, Роуз возвращается на диван. «Боже, неужели я такая старомодно-благочестивая?» – думает Элинор. Неудивительно, что Эдвард содержит любовницу! Наверное, близость с ней приносила ему разочарование. А Роуз вполне привычно обходится с этим словечком «секс».

– М-мы перестали, – запинается Элинор, – потому что врач так порекомендовал. На всякий случай. У меня после Мейбл было три выкидыша, и потому… – Она снова делает глоток; шерри благотворно действует на нее изнутри, музыка – снаружи. – В общем, после рождения Джимми Эдвард стал все больше отдаляться. Такое ощущение, что он охладел ко мне как к женщине. Я была почти готова это принять. Но есть то, чего мне не принять, – сердито продолжает Элинор. – Ведь его тайная история началась еще до нашей женитьбы. А поначалу нам было не насытиться друг другом. Резвились, как кролики.

Роуз хихикает, забирает у Элинор опустевший бокал и снова наполняет.

– Сигаретку желаешь? – спрашивает она, доставая из кармана пачку.

Что за чертовщина?! Когда Роуз начала курить? Элинор трясет головой и закусывает губу. Тоже, поди, влияние Марселя? Но она не станет отчитывать сестру за курение. Промолчит.

– Послушай, Элли, – говорит Роуз, прикурив сигарету и бросая в пепельницу спичку. Она глубоко затягивается, запрокидывает голову и выдыхает облачко дыма. – Это еще ничего не доказывает. Ты делаешь поспешные выводы. Давай рассуждать логически. Ты говоришь, он начал снимать деньги еще до знакомства с тобой. Если у него были отношения с кем-то, почему же та женщина стерпела его женитьбу на тебе?

– Быть может, у нее не было выбора. Может, это женщина с сомнительной репутацией, женщина из низших слоев! – Два последних слова Элинор буквально выплевывает. – Откуда нам знать?

– Но я думала, что Эдвард презирает подобных женщин.

– Презирает.

– Вот видишь! – восклицает Роуз. – Значит, у этих трат должно быть другое объяснение.

– Возможно, он так и скажет, чтобы замести следы, чтобы я не узнала о грязной, отвратительной стороне его жизни!