– Джен? Джен? Ты меня слышишь? – хриплый голос прервал ее мысли.

– Да.

Они стояли в длинном узком зале перед мишенью. На деревянной доске был изображен боевой маг с искаженным от злости лицом.

– Не обращай внимания. Мы все-таки в мире демонов, и мирный договор заключили совсем недавно. Еще не успели провести необходимые мероприятия.

– Да ладно, – улыбнулась девушка. У нас в Академии тоже еще табличку не перебили. Пока так и висит: «Кафедра демоноборцев». Но на следующей неделе, наверное, уже все сделают.

– Я тоже обещаю к твоему следующему визиту это убрать. А пока – покажи, что у тебя не получается с твоими кинжалами? Попробуй.

Джен вздохнула, вынула кинжалы из прически, и сделала два броска. Она помнила, как надо правильно стоять. Знала, как следить за дыханием. Она, правда, очень старалась. Ей было приятно показывать Каре, как она плавает. Выигрывать у нее. Может, та и поддавалась. Но она ее хвалила. Искренне. А тут… Кинжалы упали на каменный пол с жалобным звоном, даже не долетев до боевого мага, изображенного на доске. Джен даже показалось, что маг тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой…

– Так… Понятно, – Кара подошла к кинжалам, нагнулась, подняла оружие с пола.

Время застыло. Джен почему-то не могла пошевелиться. Ноги будто вросли в пол, и открыть рот тоже не было возможности. Кара стояла, держа кинжалы перед собой. Две змейки ожили и обвили тонкие запястья там, где кончалась линия черной перчатки. Нет, нет… Этого не может быть. Это просто игра теней от пламени факелов. Она переутомилась, когда плавала, потом еще этот напиток. Мало ли, как эти демонские травы действуют на магов.

Наконец Кара повернулась. Ее глаза горели зеленым огнем, она сделала несколько шагов, затем резко повернулась и бросила кинжалы в мишень.

Джен издала восторженный вздох. Один – в глаз, другой – в сердце. Корри бы рот открыл.

– Кара? Мама. Мама, что с тобой?

Женщина медленно опустилась на колени, корчась, будто от невыносимой боли.

– Джен… Возьми их… Дай… Мне.

Джен бросилась к деревянному магу, выдернула дротики, бросила обвиняющий взгляд на змеек. Она была готова выбросить эти шрии-ка Рхийские шпильки, только бы Кара пришла в себя.

За стенкой послышались шаги и голоса. В зал, в сопровождении демонов, ворвалась правительница. Руфаль была бледна. Гиззи шипела у нее на плече. Демоница спустила зверька на пол, и он побежал к Каре. Через несколько минут женщина в маске уже стояла прямо, держа хаширрра на руках. Видимо, Гиззи способна была восстанавливать энергию.

Надо же… В этом мире и кошки рогатые лечат, а у них крыса болотная плюнет – и все. Прости-прощай.

– Кара. Что с тобой? Что случилось?

Демоница обнимала дочь за плечи.

– Все хорошо, мама.

В зал вошел Лианрд с сыном.

– Кара, – отец тоже обнял дочь.

– Отец, мне необходимо поговорить с Аланом Ярборро.

– Конечно, дорогая. Мы как раз закончили с магистром обсуждение важных вопросов. Он в моем кабинете. Тебя проводить?

– Нет, спасибо. Я сама. Джен, ты не против – мама покажет тебе дворец?

– Непременно. Я так понимаю, дорогая, ты уже показала гостье свои покои и бассейн? И как, ваше высочество? Вам понравилось? – королева говорила очень вежливо, но у Джен мурашки побежали по спине.

– Я покажу принцессе Ярборро дворец сам. Если ее высочество, конечно, не возражает, – и Лорри поклонился.

– Нет, – выдохнула принцесса Ярборро. Слишком поспешно. Слишком радостно. – Не возражает. Я… я согласна.

Девушка покраснела под удивленными взглядами королевской четы. Да… Бабушка была бы ей недовольна.

Кара ушла через портал в кабинет отца, Лорри, отпустив охрану, сопровождал Джен.

Супруги вышли к бассейну. Яркие звезды постепенно исчезали за тучами, и первые крупные черные капли поползли по стеклянному куполу.

– Руф… Руф… Что с тобой? Что? – демон обнял жену, но она отстранилась. Грянул гром. Сверкнула первая молния, и крыша стала черной от сплошного потока воды.

– Моя… Моя девочка… Аль… Аль – беременна. Они все это время держат где-то нашу дочь, Лиандр. Насилуют, может быть, ставят опыты. Она практически лишена магии, а этот… парнокопытный улыбается от счастья. Он посмел мне сказать, что моя дочь там счастлива, и просто не желает возвращаться.

Молнии сверкали над замком, отражаясь в черной глади бассейна.

– Почему ты считаешь, что это не так, Руфаль? Потому, что ты не можешь в это поверить? Мердос не ошибается, ты же знаешь. Никогда. С тех пор, как демоны и фавны…

– Я сравняю с землей эту козлоногую долину. Ярборро – в темницу. Пытать. До тех пор, пока он не скажет, где… где… моя… дочь…

Гром заглушил рыдания владычицы. Демон сорвал с себя плащ, взял жену на руки, и прыгнул в черную воду бассейна. Он утаскивал ее под воду, чтобы у нее была необходимость задерживать дыхание. Он заглушал ее крик поцелуем, когда они неизбежно выныривали на поверхность. Следил за тем, чтобы у нее все-таки была возможность вдохнуть воздух, гладил ее мокрые волосы, смотрел в глаза, надеясь увидеть в море гнева хотя бы проблески здравого смысла…

– Руф, Руф, – послушай меня, – демон тряс любимую за плечи стараясь, чтобы они оба не утонули, – я тебе обещаю, слышишь? Я тебе обещаю – мы найдем ее... Найдем…

Алан Ярборро был зол. Его заблокировали в кабинете Лиандра сразу же после того, как тот сорвался с места. Посредине беседы. Без всякого объяснения причин.

Маг не разнес еще дворец владычицы демонов и не вызвал подкрепление только потому, что чувствовал – Дженни не грозит опасность. И он дал демонам время. Немного.

Дверь в кабинет тихонько приоткрылась.

Алан поднялся.

Женщина в маске, не отрывая него измученного взгляда, прошептала:

– Что со мной?

– Ты… вспомнила?

Он сомневался лишь мгновение. Шагнул к ней, взял на руки, баюкая, словно ребенка. Усадил на колени, что-то шептал, гладил спину, плечи, волосы, маску. Черная ткань на ощупь была теплой, гладкой и… мертвой.

Захотелось крикнуть:

– Эмма.

Но он не смог. Это была не она.

Его Эмма влетела бы в кабинет, хлопнув дверью так, что вдребезги разбились бы стекла. Ее сила уже бы бушевала, как лесной пожар…

Женщину в его руках звали Кара. Кара не выходила из себя. Никогда. Казалось, что маска у нее не только на лице, но и на сердце. Но сейчас в ее упорном молчании было столько боли, что боевику стало больно дышать.

– Эмма, – все-таки взорвался внутренний голос.

Это было ее пламя. Ее. Только… Сдержанное. Контролируемое.