Все шло, как и ожидалось. Днем Леката старалась всячески занять себя делами, чтобы не думать о муже. Занималась то работой, то расшифровкой записей в голубой книжице. Отец оказался страшным педантом и занес туда буквально каждую тарелку. На страницах не было ничего личного, лишь сведения об имуществе, но все равно Леката ощущала какой-то странный трепет, когда возилась с записями. Будто они с родителем после ужина у камина беседуют о делах.

Вечерами Леката с Карлином гуляли по побережью. Иногда они ходили в город смотреть на бродячих артистов. Ужинали дома. Хоть к наместнику архитекторов не приглашали, хозяин был в отъезде, но готовили для них исправно и так же вкусно. После трапезы Карлин уходил спать, Леката оставалась одна, и мысли о Максисе нападали обозленным псом на непрошеных гостей. Не мечты и не воспоминания, скорее попытки понять, почему все получилось так, а не иначе. Тысячи дорог, на которые уже никогда не ступить.

Засыпала плохо, даже подсчитываемые перед сном овцы блеяли о муже, чем изводили нещадно. Но в конце концов усталость брала свое и Леката проваливалась в забытье, чтобы завтра встретить новый полный бесполезных забот день.

Ночь перед отъездом во Фрес не ложилась. Боялась проспать и опоздать. Не хотела давать повода думать, что желает удержать мужа. Какие бы мысли ни одолевали вечерами, между ней и Максом все кончено, и пустые разговоры и перемывания косточек совсем ни к чему. Еще до рассвета разбудила Карлина, и, оставив ему указания по поводу школы, собралась уходить. Перед дверью вспомнила о бумагах для поставщиков белого камня, договорах, лежащих в запертом шкафу в шатре.

— Карлин, — позвала наставника, копаясь в сумке в поисках ключа. — В моем шкафу документы на камень. Надо будет отдать сопровождающему груз пареньку.

Мужчина кивнул и, понаблюдав недолго за ее поисками, махнул рукой:

— Беги, а то опоздаешь. У меня где-то был ключ.

Леката внимательно посмотрела на собеседника. Вот так новости! Была уверена, что заглянуть в шкаф может только она. А тут сюрприз… Но вслух ничего говорить не стала, можно и поссориться зря, и опоздать. Обдумает все в дороге, а потом и будет выяснять, что к чему.

Дежурно кивнула и вышла прочь.

Проспала всю дорогу до Фреса, тревога о возможном опоздании отпустила, и тело решило немного отдохнуть. Очнулась оттого, что слуга осторожно теребит ее за плечо.

— Приехали, госпожа. Просыпайтесь!

Леката кивнула и, потерев глаза, выбралась из кареты. Зажмурилась от яркого света. В разгаре был настоящий летний день! Пригревало солнышко, веяло разнотравьем, а легкий ветерок приятно холодил плечи. Показалось даже, что послышался запах моря, но Леката отмахнулась от этого странного ощущения. Фрес слишком далеко от побережья.

В ратуше оказалось темно и прохладно. Знакомым коридором Леката прошла в тот же зал, где ей отказали в признании брака недействительным. Усмехнулась. Все-таки у судьбы странное чувство юмора! Вошла. Сегодня народу было значительно больше. Стервятники пришли полюбоваться на представление. Лекату ждали. Все остальные, видимо, прибыли давно. Изотий о чем-то переговаривался с Максисом, а члены большого совета холодными взглядами прошивали пришедших зевак. Поклонилась королю-принцу и заняла отведенное ей кресло. Посмотрела на часы, висящие прямо над «одинаковыми»: до начала оставалось еще несколько минут.

Поймав ее взгляд, один из членов совета громко возвестил: «Начнем» и поднялся с места. В мгновенно наступившей тишине зачитали прошение Максиса. Сухое и настолько отдающее казенщиной, что сложилось впечатление: наместник не с женой собрался разводиться, а всего лишь настрочил очередной отчет о делах королю. Здесь не было ничего ни про ссоры, ни про разговоры и совместные ночи. Ничего о тоске, злости, ревности. Ни слова о любви. Только утверждение, что их сочетали браком, не заручившись согласием, и сейчас он жаждет исправить положение. Сейчас он, Максис Ларой, хочет свободы и выражает надежду на взаимность такого желания.

Леката украдкой бросила взгляд на супруга. Наместник сидел на стуле, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Лицо его ничего не выражало. Холодный равнодушный пустой взгляд. Увидела в его руке носовой платок, и сердце сжалось от боли. Максис еще не пришел в себя после встречи с Гриммом. Как жаль, что она ничем не может помочь!

— У вас есть возражения, госпожа Ларой? — строго поинтересовался «одинаковый», отвлекая от мыслей о Максисе.

— Мой супруг, — Леката еле отлепила приставший к небу язык, — мой супруг, насколько я помню, озвучивал имущественные притязания. А в прошении их нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нам ничего о них не известно, — отрезал «одинаковый». — Возможно, он надеется разрешить имущественные вопросы отдельно. Есть ли у вас возражения по сути прошения?

— Нет, — покачала головой Леката, мысленно умоляя глупое сердце не стучать слишком сильно. — Я тоже хочу свободы.

— В таком случае объявляю брак Лекаты Окран, урожденной Сотхас, и Максиса Лароя расторгнутым. Подойдите к столу и подпишите бумаги. Остальные свободны.

Леката кивнула и поспешила исполнить приказание, краем глаза замечая, как разочарованные зеваки потянулись к выходу. Можно гордиться собой, она не дала повода для лишних пересудов, хотя развод сам по себе еще будут обсуждать. Недолго. Люди не любят события без скандалов.

Максис стоял у стола и чего-то ждал. Вероятно, все-таки намеревался обсудить денежные вопросы, пока не поставил подпись. Леката кивнула ему и поспешила подмахнуть документы. Он помедлил, давая ей возможность отойти на несколько шагов, словно опасаясь коснуться невзначай, и тоже подписал бумаги. Члены большого совета поставили свои подписи и выдали бывшим супругам их экземпляры.

Ожидала, что Максис скажет ей хоть что-то, напутствует на прощание, но супруг без промедления направился к Изотию. Леката отвесила положенный поклон и поспешила на выход. На душе было удивительно муторно.

Запрыгнула в карету, велела трогать, закрыла дверцу и разревелась, сама не зная отчего. Нет, она даже не надеялась, что он передумает, Максис был не из тех, кто сегодня говорит одно, а завтра другое, слова его редко расходились с делом. Да и Леката считала неправильным сходиться снова. Не находила в этих играх ничего занимательного. Но ей хотелось хотя бы ласкового слова на прощание, заверения, что он не держит зла, хотелось негласного разрешения на светский разговор при случайной встрече… Бывший не дал и этого. Наверное, правильно, если уж сжигать мосты, то дотла. Но как же больно, во имя бездны! Хоть на стенку лезь.