энергии, что сделало конструкцию более громоздкой и сложной, но в целом это кустарное изделие на удивление неплохо соответствовало своему назначению.

Я помнил обо всех недостатках минного оружия и наработанных способах борьбы с ним, но в данном случае моя задача усложнялась еще сильнее, поскольку мне требовалось не уничтожить флот Халифата, а поставить ее в безвыходное положение, в котором кроме капитуляции у него не останется никаких вариантов. Мне требовалось заманить Аббаса ар-Рашида в минный объем, спешно разворачиваемый сейчас на подступах к Индейцу-2, но, к сожалению, для моих целей было совершенно недостаточно просто заставить корабли Халифата пролететь в непосредственной близости от наших мин.

— Рубеж открытия огня главным калибром!

— Огонь! Начать маневр расхождения с флотом противника!

После ухода флота Феррейры «Смоленск» неожиданно для всех оказался единственным на поле боя линкором имперской постройки, а значит, он имел пусть и не слишком значительное, но очень важное преимущество в дальности и точности стрельбы перед аналогичными кораблями флота Аббаса ар-Рашида. Сейчас мой флагман вел огонь с предельной дистанции, и ответить ему пока не мог никто. При наших курсах долго это продолжаться не могло, но пока мы вовсю пользовались возможностью обстреливать вражеский строй безнаказанно.

Я не собирался втягиваться в затяжное сражение, но обменяться несколькими залпами главного калибра и, может быть, десятком-другим пусков тяжелых ракет в мои планы входило, иначе противнику было бы трудно поверить, с чего бы это наш флот решил обратиться в бегство.

— Противник открыл огонь!

Пол под моими ногами дрогнул — «Смоленск» начал маневр уклонения от вражеских снарядов.

— Рубеж пуска ракет!

— Всем оружейным системам огонь по готовности! — Сейчас я не стремился нанести кораблям противника серьезные повреждения, да и плотность огня тех средств, которые могли с этого расстояния достать врага, пока даже не позволяла всерьез надеяться перегрузить защитные поля вражеским линкорам, шедшим в первой линии.

Несмотря на наше преимущество в дальности эффективного огня, первым попадания добился один из линкоров Халифата. «Смоленск» чуть вздрогнул, когда вражеская тяжелая ракета взорвалась, лишь совсем немного не долетев до границ защитного поля. Никакой опасности для корабля этот инцидент не нес, но на боевом духе противника он, наверное, сказался положительно.

— Флот Халифата меняет курс. Они пытаются не дать нам выйти из боя! — в голосе Олега я услышал нотки удовлетворения. Пока вражеский командующий вел себя вполне предсказуемо и, в общем, достаточно логично. Если более слабый противник имел глупость наскочить на твой флот, а потом, осознав свою ошибку, пытается разорвать дистанцию и уйти — нужно его наказать за самонадеянность и не дать оторваться.

— Пройдена точка наибольшего сближения! — доложил командир «Смоленска», не отрываясь от управления боем.

Несмотря на попытки кораблей Халифата не дать нам разорвать дистанцию, сойтись совсем вплотную с нами у них не получилось — наш маневр уклонения частично достиг своей цели, и теперь я надеялся как можно быстрее выйти из-под вражеского обстрела. Курсы, близкие к встречным, не позволяют противникам долго оставаться в зоне эффективного огня всего бортового оружия кораблей. Сейчас наши защитные поля непрерывно вздрагивали от попаданий, но силовой щит «Смоленска» пока просел лишь процентов на тридцать. Другим линкорам и особенно крейсерам было тяжелее, но и их щиты еще держались, и, с учетом того, что расстояние между нами и противником быстро увеличивалось, нагрузка на генераторы щитов должна была вскоре сильно упасть.

Из наших кораблей больше всех досталось крейсеру «Красноярск». Щит его уже еле держался, но сейчас ему уже практически ничто не угрожало — для ракет расстояние уже было слишком велико, а от вражеских снарядов крейсер можно было прикрыть корпусами линкоров.

— Крейсеру «Красноярск» отключить силовой щит и имитировать повреждение одного из двигателей. Флоту уменьшить скорость разгона на пятнадцать процентов!

У меня не было уверенности, что Аббас ар-Рашид решит гоняться за нами по всей системе, если мы продемонстрируем свою способность успешно убегать неограниченно долгое время, а заставить халифа вцепиться в наш хвост мне требовалось обязательно. А что может быть лучше для врага, чем поврежденный корабль, задерживающий движение всей моей эскадры?

Мы разошлись с флотом Халифата на приличное расстояние, и враг оказался ближе к Индейцу-2, чем мои корабли. Если бы сейчас Аббас ар-Рашид отказался от преследования и двинул все свои силы на штурм второй планеты, он успел бы к ней раньше нас. Однако мгновенно подавить сопротивление кораблей Ямады, опирающихся на четыре орбитальных крепости, противник не мог. В результате он рисковал оказаться зажатым между планетой и моим флотом, что явно не входило в планы Аббаса ар-Рашида, и он выбрал вариант, казавшийся единственно верным — сначала уничтожить мои корабли в открытом космосе, а уж потом спокойно заняться планетами.

Я окинул взглядом сводку, отражавшую состояние всех вымпелов нашего флота. В основном они выглядели весьма прилично для кораблей, только что вышедших из скоротечного, но довольно интенсивного боя. По-хорошему, этому обстоятельству стоило радоваться, но сейчас мне требовалось как раз обратное — чтобы флот наш выглядел изрядно потрепанным и неспособным оказать серьезное сопротивление. Впрочем, с той тактикой, которую я предполагал применить, шансов добраться до Индейца-2 в таком же парадном состоянии у моих кораблей было немного.

— Противник нас догоняет, — доложил Олег, глядя на движение отметок вражеских кораблей, — Если мы не увеличим скорость, через двенадцать минут возобновится огневой контакт.

— Курс на Индеец-2. Динамику разгона не менять! Линкорам занять место в арьергарде. Крейсерам, кроме «Красноярска», встать сразу за ними во вторую линию для отражения фланговых атак легких сил противника. Авианосцу «Нью-Гэмпшир» и эсминцам развить полный ход и идти к планете самостоятельно. Тяжелым вымпелам равномерно рассредоточить огонь по крейсерам и линкорам противника.

— Но, господин командующий, — удивленно произнес командир «Смоленска», — так мы точно не сможем выбить из их строя ни одного крейсера, не говоря уже о линкорах.

— Я не хочу отбить у них вкус к преследованию нашего флота, контр-адмирал, — ответил я, обозначив на лице легкую усмешку, — Выполняйте приказ!

— Принято, — ответил офицер, но было видно, что внутренне он с таким решением не согласен.

— Вызов от адмирала Ямады!

— Слушаю вас, адмирал, — произнес я, включив канал связи.

— Ваша посылка прибыла, лейтенант, — в голосе Ямады все еще не чувствовалось уверенности, но адмирал уже неплохо контролировал свои эмоции, — Минут через двадцать разгрузка и активация изделий будет закончена, по крайней мере, так утверждает джангр, который руководит этим процессом.

— Не беспокойтесь, адмирал. Если Сигруд сказал, что через двадцать минут закончит, значит, так оно и будет. Он, конечно, редкостный брюзга и не сильно любит тех, чьи лица