— Тут сосен — целый лес.

— А ты хоть далеко вглубь его загнала или нет?

— Наташа, я даже не помню.

— Как это «я не помню»?

— Я в таком состоянии была…

— Хорошо. Тогда прочешем весь лес.

— Весь не стоит. Давай хотя бы частично.

Я не знаю, сколько времени мы бродили по лесу, осматриваликаждую сосну и носили по очереди тяжелую лопату, но, по-моему, это было оченьдолго. И, наконец догадавшись поглядеть на часы, я сообщила, что наши поискипродолжаются уже не один час.

— Наташа, если я сейчас под какой-нибудь сосной упаду,ты меня похоронишь? — крайне уставшим голосом спросила я свою подругу.

— Ты что несешь?

— Что слышишь. Зря мы сюда поехали. Я не помню томесто, где я убила Влада, а весь лес нам и за три дня не обойти. Самизаблудимся, и все.

— Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю оставить эту затею.

— Какую?

— Предлагаю прекратить поиски Влада.

— Ты хочешь сесть в тюрьму?

— Я уже не знаю.

— Вот если не знаешь, то давай соберись с последнимисилами и продолжай искать труп Влада.

После дальнейших продолжительных, но так и не принесшихникакого результата поисков я поняла, что больше не могу даже шагу сделать, чтоу меня совершенно нет сил. И легла на траву у ближайшей сосны, широко раскинувруки и уставившись в небо.

— Светка, ты что?

— Ничего. Я сломалась. У меня батарейки сели.

Тоже обессиленная, Наталья опустилась на землю рядом со мнойи, поджав под себя колени, тихо призналась:

— У меня тоже.

— Что у тебя тоже?

— У меня тоже батарейки сдохли.

— Удивительно.

— Что тебе удивительно?

— Что у тебя батарейки могут сдохнуть. В тебе столькоэнергии…

— Представь себе, что даже у меня может иссякнутьэнергия. Я же не железная! А знаешь, что я хочу тебе сказать?

— Не знаю.

— Если мы труп Влада не нашли, то и милиция его вряд линайдет.

— Наташа, скажешь тоже! Милиция-то его как раз и можетнайти, а вот у нас его искать уже сил нет.

— Светка, а может, ты его не убила? — шокироваламеня своим вопросом Наталья. — Может, он встал и убежал?

— Как убежал? — опешила я.

— Как люди убегают? Поднимаются с земли и бегут со всехног. А может, тебе вообще это все показалось? Такое тоже часто бывает. Ты тогдабыла в шоковом состоянии, вот тебе и показалось, что ты его шлепнула. Может, тыего и не видела вовсе?

Я подняла голову и посмотрела на Наталью безумным взглядом:

— Наташа, я что, похожа на идиотку?

— Я этого не говорила.

— Я повторяю тебе еще раз: я его убила.

— Ну, убила и убила, — не стала связываться сомной Наташка. — Так ему и надо. Туда ему и дорога!

Он эту смерть заслужил.

— Может, и заслужил, только я не имела права егоубивать.

— Если мы сейчас будем рассуждать о правах, то знаешьдо чего договоримся… Он, между прочим, тоже не имел никаких прав обирать донитки одинокую, несчастную, измученную невзгодами в личной жизни женщину, азатем пробивать ей голову пистолетом. Это ведь я только тебе сказала о том, чтомне было совершенно не больно, когда мне голову зашивали, но на самом деле всесовсем не так. Я от боли чуть было с ума не сошла. А тебя он под прицеломсколько держал! Представляю, что ты чувствовала, когда тебе в затылок дулопистолета упиралось. Даже страшно подумать, каково тебе было. И ведь если быИлья на него не кинулся, он пристрелил бы тебя, как куропатку, и ни о чем незадумался бы. У тебя волосы седые появились.

— Что? — я тут же поднялась с земли и испуганносхватилась за голову.

— Что слышала.

— Ты шутишь? Ради бога, я тебя умоляю, скажи, что тышутишь.

— Да что-то мне как-то стало в последнее время не дошуток. Несколько седых волосков у тебя точно уже есть. Да что ты такперепугалась? На тебе лица сейчас нет. Завтра же пойдешь в салон красоты иголову покрасишь. Подумаешь, мелочи жизни!

— И ты называешь подобные вещи мелочами жизни?

— Конечно. А разве может быть по-другому?

Сейчас столько различных модных ярких красок с самымиразнообразными оттенками, что женщины могут седеть без страха и судовольствием.

— Ой, Наталья, тебя послушаешь, так подумаешь, что вжизни вообще жалеть не о чем.

— Действительно не о чем. Я все это к тому говорю, чтоправильно ты его грохнула. Хоть одним гадом на свете меньше стало. Самоеглавное, чтобы тебе за это ничего не было.

— В том-то и дело, что мне как раз за это может бытьнесколько лет тюрьмы. А искать труп Влада сил больше нет. Если мы с этим непокончим, то я сама упаду у ближайшей сосны и стану трупом.

— Даже если труп найдут и к тебе с наручниками приедут,ты ни с чем не соглашайся, — принялась учить меня Натка.

— Понятное дело, что при любых обстоятельствах и допоследнего я буду идти в отказ. А по-другому не может быть.

— Вот это правильная позиция. Еще черта с два ктодокажет, что это ты во Влада стреляла. Мало ли откуда могут быть на пистолететвои отпечатки пальцев? Может, ты этот пистолет еще в доме трогала, после тогокак Влад самым наглым образом туда ворвался. Можно сказать, что у них с братомсхватка была, Влад выронил пистолет, ты его подобрала, но в силу женскихстрахов и нерешительности воспользоваться им не смогла. Пока ты была взамешательстве, он его у тебя отобрал и убежал в лес. Больше мы его не видели иничего о нем не слышали.

— Хорошо. Кто же тогда его убил? Не можем же мысказать, что он убил себя сам. Не правдоподобно как-то. Не может же он сам себяубить выстрелом в спину.

— А почему нас должно интересовать, кто его убил? Малоли что могло с ним случиться… Мы про это даже не знаем. Это не наши проблемы.Зачем волноваться из-за чужих проблем, если у нас своих целая куча? Владстольких женщин ограбил, столько зла сделал, что убить его может кто угодно.

Тут может быть столько подозреваемых, что тебе и не снилось.