Ветер усилился, завывая над крышами и свистя в коридорах. Один особенно яростный порыв даже поднял дверной занавес. Глаза Пирры испуганно округлились.

– Похоже, ветер зол.

Гилас завернулся в плащ и взвалил на плечи поклажу.

– Идем. Скоро стемнеет, вдобавок шторм собирается.

* * *

От порыва ветра шатер закачался. Раб, перевязывавший Теламону голову, вздрогнул.

– Надвигается буря, – заметил Иларкос.

Теламон смерил его холодным взглядом:

– Это что же получается? Мы отправили тебя на Гору с половиной наших воинов и приказали тебе изловить тех, кто на нее поднимался, но ты вернулся ни с чем.

– Было темно, они незаметно ускользнули…

– Тогда почему ты не присоединился к нам в Доме Богини?

– Мы даже до лагеря только сейчас дошли…

– Вечно у тебя отговорки!

Теламон рявкнул на раба, и тот подлил ему в чашу вина.

Осунувшийся от усталости Иларкос с жадностью глядел на кувшин.

– По пути мы встретили много крестьян, мой господин. Они возвращаются в свои деревни. Жрецы говорят, что Чума отступила. Среди крестьян я видел египтянина, раба девчонки. Лицо белое – смотреть страшно! Я его чуть за призрака не принял…

– Ты у нас еще и призраков видишь! – съязвил Теламон и осушил чашу.

Может, вино хоть немного облегчит головную боль.

Теламон смутно припоминал, как очнулся в темном углу этого ужасного места, а потом долго таскался по коридорам в поисках выхода. Через некоторое время он очутился возле окна на верхнем этаже и выглянул в огромный двор. На балконе, вскинув белые руки к небу, стояла Пирра. Казалось, перед Теламоном сама Богиня. Потом бык топтал тело Креона, а лев ринулся на защиту Гиласа.

Теламон чуть зубами не заскрежетал. Львы должны повиноваться вождям, и уж никак не простым пастухам. Не зря же на стене над воротами крепости деда в Микенах изображены львы. А здесь правильный порядок вещей перевернулся с ног на голову! Теламон кипел от ярости: «Почему лев спас Гиласа, а не меня?»

Ветер завывал среди сосен и раскачивал шатер. Воины сгрудились у костров, потрясенные страшной смертью командира. Теламону бы сейчас пойти к ним и вселить в людей боевой дух, но он сам настолько переполнен злобой и горечью, что даже пытаться нет смысла.

– Что прикажешь, мой господин? – между тем спросил Иларкос. – Поплывем обратно в Микены? Кефтийцы, конечно, не бойцы, но если соберутся все вместе, численное преимущество будет на их стороне.

Теламон замер. Иларкос ждет указаний от него! Такого раньше не бывало. Гнев как рукой сняло. Теперь все ясно. Теламон хотел доказать, что он настоящий командир, просил богов дать ему шанс – и его молитвы услышаны! Боги убили Креона, чтобы место дяди занял Теламон. Его судьба – найти кинжал и вернуть в Микены.

А что, если Пирра не лгала, когда говорила, что кинжала у нее нет? Может быть, она приказала спрятать его подальше.

Отставив в сторону чашу, Теламон резко поднялся:

– Да, мы вернемся в Микены, но не сейчас.

– Не сейчас, мой господин?

– Как только рассветет, воины заберут останки моего дяди и предадут их огню со всеми почестями, подобающими сыну Короноса. А потом мы разыщем египтянина. Ты не призрака видел, Иларкос. Раб Пирры жив-здоров, и кинжал у него. Но даже если нет, египтянин знает, где она его спрятала. Как бы там ни было, пока не найдем раба, Кефтиу не покинем.

* * *

В знак траура Усерреф сбрил брови и выбелил лицо известью. Вспыхивали молнии, дождь лил стеной, а он стоял на коленях на продуваемом всеми ветрами холме и, перекрикивая стихию, возносил молитвы богам:

– Аусет, Покровительница Мертвых, позаботься о той, кого я любил, как младшую сестру! Херу, Повелитель Света, преврати ее дух в сокола, ибо ее чистое сердце не утяжелит чашу весов!

Но Усерреф сам понимал, что зря старается. Боги Египта его не послушают, ведь народ Пирры – варвары.

Кто-то схватил Усеррефа за плечи и рывком поставил на ноги.

– Ты что разорался? – напустился на египтянина незнакомый акиец. – Разве не знаешь, что тебя Вороны ищут?

Неизвестный мужчина оказался силен. Он потащил Усеррефа вниз по склону холма, потом далеко в лес, к заброшенному дому, скрытому среди зарослей. Акиец открыл дверь пинком ноги, втолкнул Усеррефа внутрь, зашел сам и плотно захлопнул за собой дверь.

– Ты что там устроил? Хочешь, чтобы тебя прикончили?

Усерреф попятился, прижимая к груди узел с драгоценной ношей.

– Я не уберег госпожу! Я заслуживаю смерти!

Незнакомец фыркнул:

– Тогда зачем ты нарисовал на подошвах сапог воронов? Если не ошибаюсь, египтяне так делают, когда хотят проклясть врагов.

Усерреф опешил. Откуда этот человек знает египетские обычаи?

На вид он обыкновенный уроженец Акии: высокий, широкоплечий, с длинными темными волосами и косматой бородой. Похоже, у этого человека ни гроша за душой, но светло-серые глаза светятся живым, острым умом. Нет, перед Усеррефом не простой бродяга.

Египтянин настороженно глядел на незнакомца, а тот вытащил из мешка на плече бурдюк с вином и отрезал большим бронзовым ножом ломоть облепленного пеплом сыра.

– Так что Воронам от тебя нужно? – спросил акиец с полным ртом.

– Мою госпожу поразила болезнь, – ответил Усерреф, гадая, не лучше ли промолчать. – Я пошел за полынью. А когда вернулся, нашел только дымящиеся руины. А потом я видел командира Воронов с ее личной печатью на запястье… – Усерреф всхлипнул. – Госпожа погибла в огне, а значит, ее дух попал в Царство мертвых не полностью, и она никогда не сможет обрести вечную жизнь!

Тут дом закачался от мощного раската грома, и оба мужчины пригнулись.

– У кефтийцев свои боги, они и отвечают за их души, – возразил незнакомец.

Усеррефу хотелось бы в это верить. Но если одни только египтяне знают, как достичь вечной жизни, разве это не означает, что все варвары обречены на забвение? А впрочем, Усерреф знал наверняка лишь одно: его младшая сестренка умерла, и больше он ее никогда не увидит.

– Ты так и не ответил, почему за тобой гоняются Вороны, – произнес незнакомец.

– Да, ты прав, – вежливо ответил Усерреф.

Сунув руку в свой мешок, он нащупал сверток из змеиной кожи, внутри которого скрывался кинжал Короносов.

– Почему ты спас меня? – спросил Усерреф.

Акиец пожал плечами:

– Вороны – мои враги. Я видел, как они тебя выслеживали. Да и вообще… Ты далеко от дома, я тоже. Наверное, скучаешь по стране на берегу Великой Реки? – прибавил незнакомец по-египетски.