— Стой! Стой! — крикнул Володя осипшим голосом и шагнул из кустов.

Мальчишка вздрогнул, вскинул голову. Серые глаза из-под мохнатой шапки глядели на Володю внимательно, но совсем не робко.

— А ты чего орешь? — простуженным баском спросил мальчишка и замахнулся молотком.

Володя схватил его за руку, стащил со снаряда. Три других паренька бежать не собирались, стояли, враждебно поглядывая на Володю. В конце концов, их было четверо, а этот чужак не так и здоров, роста небольшого.

— Ты не цепляйся! — Мальчишка вырвал руку с молотком. — Снаряды наши. Тебе нужны — ты сам поищи. А отсюда катись!

— Да зачем же ты, идиот, молотком по взрывателю бьешь? — со злостью спросил Володя.

— Сам идиот. Бьем не по взрывателю, а по зубилу. Головки отвинчиваем.

Володя и в самом деле увидел возле снаряда зубило, в сторонке — с десяток вывинченных головок.

— Зачем вам они?

— Не твое дело.

Ссориться с мальчишками никак не входило в планы Володи. Он улыбнулся:

— Ладно, пацаны. Вы мне помочь должны. Я ведь партизан, сейчас в разведке.

Ребята переглянулись. Мальчишка с молотком сказал:

— Брехать умеешь! Не бывают такие партизаны. И винтовки нет.

Володя вынул из кармана гранату, молча подержал ее на ладони. И разом расцвели чумазые лица пацанов. Они загалдели:

— Точно! Граната советская. А ты осташевский? В каком классе учился?

Володя развел руками:

— Ша, братишки! Где это вы читали, чтоб разведчики о себе рассказывали? Вы мне обо всем расскажите. А я о вашей помощи командиру доложу.

Все сели на снарядные ящики. Володя расспрашивал толковых, повзрослевших за месяцы оккупации пареньков. О чем только не поведали ему четыре дружка!

Отвинтив головку снаряда, они достают цилиндрик взрывчатки с дыркой. В дырку вставляют перепиленный надвое запал от ручной гранаты. В запал — кусочек бикфордова шнура. Зажег — бросай. Рыбу глушить — красота! Осенью уже пробовали. А когда лед сойдет — пудовалых щук добудут.

Володя отдыхал. Он не торопил и не перебивал мальчишек, говоривших то по очереди, то разом. Лица у всех были давно не мытые, худые, обветренные. Даже у партизан таких лиц не было. Полушубки и валенки у ребят тоже грязные, в угле и глине. Паренек постарше, который работал зубилом, постепенно завладел разговором. Однако напоминания и поправки товарищей он принимал охотно.

— Ты, Вась, про самолет расскажи!

— О французе не забудь!

И Володя узнал, как еще в октябре за Иваньковом упал подбитый зенитками советский самолет. Немцы на грузовиках примчались к месту катастрофы, но летчику, раненному в ногу, удалось бежать в лес.

— Летчик один был? — спросил Володя.

— Нет, двое. Другой, убитый, в самолете был. Мы вперед немцев к самолету прибежали. Сумку летчика, документы его и пистолет унесли. Передали бражниковским ребятам, а они все отдали красноармейцам. На самолете восемь бомб было. Вот тогда дядя Степан из них головки вывинтил и показал, как можно рыбу глушить.

Сказал Вася и о французе.

В Иванькове немцев было битком набито. Танки, автомашины, пушки. В доме посреди деревни жил медик, по национальности не немец, и жители его считали французом. Не то полковник, не то генерал. Утром к нему привезли пятерых искалеченных, обгорелых немцев. А до того перед рассветом над Сумароковским лесом полыхало зарево.

— Когда это было? — спросил Володя.

Вася точно назвал день. И спросил сам:

— Это вы сожгли немецкие бензовозы?

— Да.

Мальчишки с уважением поглядели на Володю. Теперь они готовы были сделать для него все.

— Почему нигде не видно немцев? — спросил наконец Володя о главном.

— Немцев? — удивились ребята. — Вчера с обеда драпанули фашисты. На Игнатково. Где мы сидим, тут их пушки стояли. Через лес по Солодову били.

И Володя узнал удивительную, непонятную историю.

Позавчера красноармейцы из Солодова атаковали Тепнево, где засели немцы. Тепнево стоит на горе, на правом берегу реки Рузы. Под каждым домом у фашистов был оборудован блиндаж. Пулеметы обыкновенные и крупнокалиберные, минометы, автоматы. Боеприпасов — горы. Атакующих советских пехотинцев гитлеровцы встретили ураганным огнем. И не издали, а с выдержкой, дождавшись, когда атакующие ступили на лед реки. Фашистские пулеметчики преградили красноармейцам отход, и мало кому из бойцов удалось уйти. Ребята бегали потом к реке и видели на льду убитых.

А вчера на рассвете в атаку на Тепнево пошли наши танки. Всего четыре машины. Они преодолели брод и полезли на гору. Пушек у немцев не было, и танки в упор разбили гитлеровские блиндажи, стреляли, месили гусеницами обезумевших от страха фашистов. Немногим солдатам удалось спастись. Они прибежали в Иваньково, сообщили о танковой атаке русских. И… началось отступление. Тяжелые орудия, тягачи, танки, несколько сот фашистов бросились в панике на Игнатково. Но никто их не преследовал. (Через сутки немцы вернулись в Иваньково и пробыли там еще почти две недели.)

— Так… — Володя вздохнул. Предложил ребятам: — Пошли в деревню!

— А чего там делать? Дома пустые, двери распахнуты.

— Как так? А люди где?

Мальчишки заговорили разом. Всех жителей немцы выгнали в лес. Объявили, что всякого, кто покажется в деревне, будут расстреливать на месте как партизана. Скот, кур, вещи — решительно все фашисты отобрали.

— И давно вы в лесу живете? Чем питаетесь?

— Почти месяц живем. На костре рожь варим, убитых лошадей разыскиваем. — Вася неожиданно улыбнулся, сказал хвастливо: — Ну, мы-то прокормимся! Вчера в Тепневе немецкие блиндажи обшарили, сегодня все дома обошли в Иванькове. Галеты, консервы, шоколад — всего набрали. И автоматы и пистолеты есть…

— Но почему все-таки жители в деревню не возвращаются?

— А как возвращаться-то? Когда придут красноармейцы, тогда вернемся.

Ответ был вразумительным, но мальчик, меньше всех ростом, с опущенными у шапки ушами, счел нужным пояснить еще:

— Попробуй вернись! Под Новый год бабы в Жуковку пошли за картошкой. Так их фашисты в сарай заперли и сожгли. Человек десять или больше. — (В апреле сорок второго года об этом злодеянии был составлен акт.) — Мальчик шмыгнул носом, попросил: — Ты об этом своему командиру расскажи обязательно. Чтоб фашистам припомнили…

— Доложу, брат, непременно, — пообещал Володя. И добавил решительно: — Фашистам все припомним!

Он достал из бокового кармана полушубка свой обед и завтрак: две ржаные лепешки, проложенные ломтиками сала. У ребят заблестели глаза, они стали глядеть себе под ноги.

— Налетай, братва! — предложил Володя и впился зубами в лепешку. Другую, с ломтиками сала, он протянул Васе. Тот разломил ее на четыре части, сало распределил поровну. Покончив с едой, Вася подмигнул дружкам и, сунув руку в карман грязного, рваного полушубка, достал плитку шоколада в