— А ты? Опять гормоны бурлят в молодом организме?

— Ну даже если и так? Я, в отличие от тебя, развлекаюсь по-тихому, а не ищу по ночам неприятностей.

— Я тоже ищу не их. Это уже так прилетает, в нагрузку.

— Да, конечно. Прилетает! А если ты не уймешься, то этих прилетов и дальше будет не избежать. Точнее сказать, если ты наконец не образумишься. Когда до тебя уже дойдет, что здесь не то место, где можно чем-то разжиться? И что тебе твои эти попытки могут однажды выйти боком?

— Ты о чем?

— О том, что если тебя поймают, то не жди, что пожурят и отпустят, — раздраженно сорвался на недотепу Ромка, раздосадованный не столько его нежеланием задумываться о последствиях, сколько тем, что из-за этого ночного бродяги его собственные планы оказались на грани срыва. — Огребешь по полной! Рад будешь, если сможешь ноги живым унести.

— Ты, похоже, знаешь, о чем говоришь? Сам не унес, но выжил?

— А вот это уже и вовсе тебя не касается! Вали, куда собирался. Но если однажды все-таки влипнешь по самые уши, то вспомни, что я тебя не раз пытался предупредить!

Подводя жирную черту под этим пустым разговором, Ромка крутанул колеса, демонстративно разворачивая каталку в сторону давешних кустов. И даже успел отъехать где-то на метр, когда Арсений, ломая голос, насмешливо бросил ему в спину:

— Ромочка, печеньку не хочешь?

— Что?! — Ромка замер, резко остановившись.

— Что слышал. И можешь не сомневаться, что правильно понял. Мне сказали, что ты безоговорочно примешь этот пароль. Особенно здесь, в этом лагере. Самой печеньки, к сожалению, не прилагается. Так что за мной должок.

— Заметь: про должок я тебя за язык не тянул, — усмехнулся Ромка, разворачиваясь в своей каталке лицом к собеседнику. — Кто тебе рассказал про печеньку? И сам ты кто?

— Прямые вопросы требуют таких же ответов. Рассказал сотрудник Следственного комитета Валентин Петрович Михайлов, ты его должен знать. А сам он узнал про печеньку от твоей сестры. Недавно, когда мы пришли к выводу, что необходимо пообщаться с тобой начистоту. Я сегодня как раз хотел тебя разбудить и попросить, чтобы ты со мной на улицу выехал для разговора, но ты меня опередил.

— Вы пришли к выводу — это ты и Михайлов?

— Он и я. Удостоверения тебе предъявить, извини, не могу, с собой не захватил, — усмехнувшись, Арсений развел руками.

Тарталатов только отмахнулся в ответ: кем бы Арсений ни был, его чины интересовали Романа куда меньше, чем судьба сестры. Поэтому он веско спросил:

— А как вы с Михайловым умудрились выйти на Айку?

— Она сама проявила инициативу. Обратилась к Валентину с сообщением об убийстве Белобородова. Я знать об этом не знал! И вообще, остается лишь поражаться твоим успехам. Я был внедрен в эту секту раньше тебя, но ты меня обставил в два счета! Где ты умудрился подслушать этот разговор? И главное, как? Явно не по кустам развлекаясь! По крайней мере, не по тем. — Арсений кивком указал на ближайшие к их летнему домику.

— Не по тем, — согласился Ромка. Но, не торопясь раскрывать свои карты, спросил: — Ты говоришь, тебя сюда внедрили? Зачем именно?

— Собрать информацию об этой секте, естественно. Но это не единственная причина. Сюда меня привел след, который тянется за Иннокентием Евстаховым по кличке Ноздрев еще с его предыдущих дел. Как ты, возможно, знаешь, Валентина отстранили от расследования дела о подпольных гладиаторских боях в клубе «Золотая тайна». Он упоминал, что твоя сестра была одной из «гладиаторш», так что ты должен понимать, о чем идет речь. А отстранили его потому, что он пытался довести следствие до конца, чтобы все организаторы боев понесли за это заслуженное наказание. Но, не смирившись с тем, что дело, переданное другому следаку, принялись активно разваливать, Валентин обратился с заявлением в наше бюро. И мы начали свое расследование, выуживая на свет все новые подробности о тайной жизни некоторых местных высокопоставленных лиц.

Тут началась цепная реакция. Выяснилось, что многие из них не только участием в ночных забавах грешны. За последний год были возбуждены три новых дела уже по совершенно другим эпизодам. Евстахов попал в поле нашего зрения сравнительно недавно как фигурант одного из них. Однако по мере того как высвечивались ранее неизвестные факты его биографии, он начал вызывать у нас все больший интерес. И вот я здесь, в попытке собрать на него как можно более полное досье. А заодно и по секте прочную доказательную базу сколотить. Она должна быть закрыта!

— Я обеими руками только «за», — одобрил Ромка. И замолчал.

Сейчас обстоятельства складывались так, что рано или поздно ему самому пришлось бы прибегнуть к помощи правоохранительных органов, потому что в одиночку справиться с этой сектой он все равно бы не смог. Но оставался открытым вопрос: а как сильно он своим рассказом мог бы дела давно минувших дней всколыхнуть? Генка, отомстивший ноздревскому сынку за смерть сестры, свое отсидел. Айка… Она была причастна к сокрытию преступления, когда Аллочкино тело вывезли при ней из «Золотой тайны» на городской пустырь. Она умолчала об этом, хотя после активно помогала Михайлову в расследовании смерти подруги. А помимо этого сумела за нее расквитаться с Борей при содействии Гены и Ромки. Совершенно противоправным способом, но, скорее всего, абсолютно недоказуемым.

Насколько Роман знал, то дело было признано несчастным случаем и закрыто. Но лишнего все равно не стоит болтать. Лучше вообще прошлого не касаться. Разве что только тех эпизодов, которые напрямую были связаны с ним одним, еще до его увечья.

— Ром, ты тут не уснул? — окликнул его Арсений.

— Нет. — Ромка поднял на него глаза. Усмехнулся: — Никогда бы не подумал, что ты не тот, кем кажешься.

— Аналогично. Я ушам своим не поверил, когда Валентин назвал мне того, к кому я должен обратиться с «печенькой». Скажу больше: увидев в первый раз, я вообще тебя принял за подсадную утку, которую что-то заподозрившие «святые отцы» подослали для моей дополнительной проверки.

— Оттого и ввязался в драку со мной? А потом кинулся про меня им рассказывать? Я слышал, как Никодим сообщал остальным факты моей биографии, про которые в этом лагере я только тебе заикался.

— Так… Давай уже ближе к делу. Оставим второстепенное в покое, а остановимся на главном: на том, как ты смог подслушать беседы «святых отцов». Это основная из причин, почему я решился на откровенный разговор с тобой: за все прошедшее время мне так ни разу и не удалось незаметно к ним подобраться. То ли у них камеры, то ли датчики движения повсюду понатыканы, но меня неизбежно засекали еще на подступах к интересующим меня объектам. Пару раз я натурально едва ноги унес, о чем ты, как минимум, догадываешься. И это в то время, как ты по этому лагерю свободно разгуливаешь! Свободно подслушиваешь целые, можно сказать, заседания, про какую-то там машину что-то ухитрился узнать… Кстати, что именно? Валентин лишь вскользь об этом обмолвился, так что уж поделись информацией? Но, самое главное, расскажи все-таки, как ты ухитряешься обходить эти средства лагерной охраны?