Рассказывала я долго, стараясь ничего не упустить, начала с того момента, как мы с Алиной поняли, что Ада Семеновна мертва, и закончила свой рассказ сегодняшним разговором с Алевтиной Павловной.

– Ну что ж, – сказал майор, внимательно выслушав меня. – Пока ничего криминального в этой истории я не нахожу. Старушка умерла на банкете от сердечного приступа – бывает. Девчонки поменялись именами – у них были на то мотивы. Но ведь никто никого не убивал. Остается американка. Кто она? Ирэн Штерн или кто-то другой, выдающий себя за нее. Так?

– Да, – я кивнула головой. – Именно это я и хочу узнать. И еще, мне показалось, что Алевтина Павловна Крошина, она же Ада Семеновна Цибельман, очень испугалась женщины, выдающей себя за Ирэн Штерн. Алевтина Павловна уверена, что ее двоюродная сестра мертва. Как вы думаете, почему она так испугалась лже-Ирэн? Ведь проще простого встретиться с самозванкой и вывести ту на чистую воду.

– Как вы сказали настоящее имя Алевтины Крошиной?

– Ада Семеновна Цибельман. Ее воспитывал дедушка Цибельман Яков Соломонович.

– А что случилось с ее родителями, знаете?

– Со слов Алевтины Павловны, в тридцать седьмом их репрессировали. Умерли они в Магадане.

– Все родственники Крошиной были родом из нашего города? – решил уточнить Воронков.

– Да, и дед, и отец.

– Хорошо, я записал, – пока я рассказывала, Сергей Петрович что-то отмечал у себя в блокноте. – Еще один вопрос. Ирэн Штерн где живет?

– Алевтина Павловна упоминала город Чикаго, – вспомнила я. – Но я не уверена.

– Проверим, – пообещал Воронков. – Есть у меня один человек, который имеет выход на Интерпол. Как только я что-нибудь узнаю, тут же вам позвоню.

– Да, чуть не забыла, – спохватилась я. – У Ады и Веры была няня, Сахно Клавдия Егоровна. Она тоже внезапно умерла, правда она была старше Ады Семеновны, ей было под девяносто, – замялась я, понимая, насколько глупо выгляжу сейчас в глазах майора.

– Вы уже сомневаетесь во всякой смерти? – хмыкнул Сергей Петрович.

– Нет, но когда я с ней говорила, она была жива и здорова, а потом, когда я привела к ней Алину, в тот же день, – подчеркнула я, – она уже лежала в гробу.

– Забавно. У нее что, гроб был наготове?

– Да нет, но у нее дочка работает на рынке, все схвачено.

– Ладно, проверю. Когда она умерла, говорите?

– Ее, наверное, уже похоронили, – сокрушенно ответила я.

– Тогда ничего не обещаю, но постараюсь разобраться. К сожалению, заключения о смерти стариков у нас выдают формально. Бывает даже без вскрытия. Медики сами решают, надо нам выезжать или нет.

Вышла я от Воронкова с легким сердцем. Майор слов на ветер не бросает: если уж он дал слово что-нибудь узнать, то будьте уверены, узнает непременно.

Ко мне вновь вернулось хорошее настроение. Я шла по улице, разглядывала свое отражение в стеклах витрин и напевала про себя незатейливую мелодию.

Алинин звонок застал меня на полпути к «Пилигриму».

– Алло, ты где? – решила выяснить моё местонахождение подруга.

– Направляюсь в сторону туристического агентства. В данный момент пересекаю проспект Мира.

– Стой, где стоишь. Я сейчас подъеду, – велела Алина.

– Боюсь, если я останусь стоять на месте, то в живых ты меня вряд ли застанешь. Здесь очень оживленное движение, а я движусь поперек потока машин. Сейчас мне зеленый свет светит, но скоро он поменяется на красный, – предупредила я.

– Ты вот шутишь, а мне не до шуток, – буркнула в трубку моя компаньонка.

– Что случилось?

– Стой на месте, говорю, – она отключилась, а я все же перешла улицу и остановилась под светофором.

«Что еще произошло?» – ломала я голову, вглядывалась в поток машин и ища глазами Алинин «Опель».

Наконец Алина затормозила рядом со мной.

– Садись быстрее, – скомандовала она, распахивая передо мной дверь. – Нашла, где встать, здесь останавливаться нельзя.

– Ты мне вообще велела застыть на проезжей части, – обижено огрызнулась я.

– Знаешь, откуда я еду? – не обращая внимания на мой тон, похвасталась Алина.

– Я не ясновидящая.

– Из «Мимино»!

– Еще кому-то решила справить юбилей в этом ресторанчике? – хихикнула я.

– Вот только не надо меня упрекать в моей доброте и отзывчивости, – одернула меня Алина. – Я, между прочим, за тобой специально ехала.

– Чтобы что?

– Чтобы сказать: «Я оказалась права, что поехала за Алевтиной Павловной», – сказала она и победоносно посмотрела на меня.

«Вот в этом она вся! Скромность – отнюдь не ее добродетель. Художественный театр по ней плачет», – подумала я, неодобрительно покачивая головой.

– А можно без намеков на твою значимость, – попросила я. – Куда поехала Алевтина Павловна?

– Она вышла со двора и принялась ловить такси.

– Могла бы заказать машину из квартиры.

– Могла бы, – согласилась со мной Алина. – Но ты бы видела, в каком она была состоянии. Ее буквально всю трясло. Она как сумасшедшая прыгала под колеса проезжающих машин. Я уже хотела остановиться рядом с ней и предложить ей свои услуги, но как раз в это время ей удалось поймать такси.

Алина внезапно замолчала и сосредоточила свое внимание на дороге. Притормозив у тротуара и забрав меня, она потеряла свое место в ряду и теперь вновь пыталась влиться в поток движущихся машин. Водители не хотели ее пропускать, а она злилась.

– Ну что ты скажешь? Ну не шовинисты ли? Видят, что за рулем женщина, и вместо того, чтобы уступить ей место, сами лезут вперед.

– Алина, куда рванула Крошина?

– Ага, заинтересовалась-таки! – злорадно отметила она. Перед нами образовался просвет. Водитель следующей сзади легковушки зазевался, и Алина втиснула «Опель» в поток автомашин. – В «Мимино» она рванула, вот куда! – воскликнула она, радуясь, что ей удалось вклиниться в движение.

– Что она там забыла? Хотела посмотреть, где умерла Ада Семеновна?

– Выясним, мы туда едем.

Алина остановила «Опель» перед рестораном на площадке, предназначенной для посетителей.

– Конечно же, когда сюда приехала Алевтина Павловна, я светиться не стала, остановилась вон там, – она махнула рукой, указывая на противоположную сторону дороги. – Остановилась и стала ждать. Что интересно, такси, на котором она приехала, тоже осталось. Через некоторое время Крошина вышла, села в такси и вернулась домой. Проводив ее до подъезда, я удостоверилась, что она не собирается никуда больше ехать, и помчалась за тобой.