На фоне столь шумных событий в первый же день ракоша как-то теряются еще два, гораздо менее масштабных. Во-первых, благодаря захвату офицеров хоругви, подступившей к северным казармам, мы сумели избежать штурма, вынудив пана Збыслава приказать своим людям отступить. Сделал он это не просто так, долго не соглашался… Но обещание скорой расправы вкупе с данным мной словом чести, что хорунжего с офицерами отпустят, коль он согласится на выдвинутые мной условия, убедили упрямца. Так что штурма удалось избежать, и я вывез из казарм полторы сотни измученных голодом и ранами рогорцев, которые не могли даже двигаться без посторонней помощи. И хотя это и лишние едоки, бросить их мне не позволила совесть, да и банальная воинская солидарность. К слову, как оказалось, Велеслав и не ждал от меня другого, на полном серьезе оставив людей под мою ответственность! Что, впрочем, не помешало рогорцам всерьез меня зауважать.

Ну а во-вторых… Во-вторых, к дворцу отступил король в сопровождении хоругви герцога Золота. Н-да, его появление в замке… Скажем так, оно было встречено весьма прохладно. А уж учитывая, что Якуб с испугу решил брать всех горлом, то есть перешел на спесивый начальственный рык, да наорал на встретившую его Софию, на самом деле выигравшую ему же время… Короче, и так ненавидимый рогорцами, он чуть ли не подписал себе приговор. Ситуацию спасла княгиня, не преминувшая, впрочем, показать, кто есть кто на самом деле… Да уж, ее едкую, полную презрения речь не один я запомнил надолго.

– Ваше величество, не знаю, как в Республике, а в Рогоре не принято поносить свою супругу на глазах сотен людей. По ту сторону Каменного предела даже бытует поговорка: не выноси сор из избы. А между тем любой другой мужчина на вашем месте благодарил бы свою супругу за столь ценную помощь. Быть может, вы не осознали, – к презрению вперемешку с ядом в голосе Лейры добавились весьма угрожающие нотки, – но сегодня София де Монтар, королева Республики, спасла ваш престол!

Казалось бы, короткая речь, остановившая супружескую ссору – ну это если забыть, что супруги являются монархами не последней в срединных землях державы! – но на деле Лейра сказала гораздо больше. И в словах про необходимость благодарности был замаскирован отсыл к реальной спасительнице положения, а упоминание престола – предупреждение и призыв считаться с человеком, в чьих руках он сейчас на самом деле находится.

Да уж, попал Якуб в переплет… Захваченные им магнаты не дали нам никакого преимущества – ибо большинство их сторонников, как оказалось, преследуют в начавшемся ракоше собственные цели. Хотя цель-то у всех одна – упрочнить свое положение и влияние своего рода, вот только почетных и сладких мест на всех явно не хватает… А потому полковники ведут себя независимо, справедливо полагая, что король не решится претворить в жизнь угрозу казнить захваченных бунтовщиков. Ибо тем самым он лишится последней страховки, а кроме того, настроит против себя всю без исключения шляхту. Ну или им (увы, в том числе и королю) так кажется. Но даже если Якуб решится для острастки умертвить магнатов, никто не станет их особо оплакивать. Учитывая же, что ситуация может полярно измениться, его величество если и не лебезит, то уж точно старается предоставить пленникам лучшие условия проживания!

При всем при том реальной силой, а значит, и властью во дворце обладает княгиня. Причем ситуация сложилась крайне непростой для обеих сторон – Якуб фактически сам находится в заложниках у людей, чьим врагом, и врагом, надо признать, бесчестным, был совсем недавно. Одно слово Лейры – и его мгновенно растерзают. В то же время без короля, как символа законной власти, рогорцы превратятся из защитников истинного правителя в опасных для всей Республики врагов, коих рано или поздно – а скорее, все же рано – уничтожат. Почему, скорее, рано? Да потому, что на стороне бунтовщиков сейчас сражаются самые верные и решительные сторонники магнатов. Между тем в их тылу уже поднимаются хоругви сторонников короля – хотя вернее сказать, врагов или недругов магнатов, желающих поквитаться за старые обиды, или авантюристов, рассчитывающих на победу законного правителя. Ведь за ней неизменно последует передел собственности участников ракоша – в пользу лоялистов… Но если короля не станет и дворец окажется в руках лишь рогорцев, то все сомнения и личные обиды будут тут же отброшены, шляхта сплотится против «истинных» мятежников. Причем в этом случае в руки возьмет оружие самая многочисленная группа дворян – воздерживающиеся, что сейчас спокойно и бездеятельно ждет, чья сторона возьмет верх.

Потому при всей своей неприязни и даже ненависти к Якубу Лейра не просто вынуждена с ним считаться, но также и строить нормальные деловые отношения. Ведь в случае победы княгиня рассчитывает изменить условия протектората Рогоры, а главное, вместе с ребенком вырваться из золотой клетки… Но пока получается не очень, король и княгиня чересчур горды и ненавидят друг друга – зато с королевой Лейра сошлась довольно близко. И в отличие от людей герцога Золота, неизменно находящихся рядом с монархом, София посчитала необходимым направить треть своей гвардии на помощь рогорцам. И, конечно, их возглавил я – что является не черной неблагодарностью, а, скорее, наоборот, заботой о верном человеке. Пусть королева и подставила меня под вражеские пули и клинки, но спрятала от гнева Якуба, на службе которого я формально нахожусь и чей приказ фактически нарушил по воле его супруги. Но с Софией-то король ничего не сделает – по крайней мере, пока та ходит в лучших подругах всевластной княгини, – а вот отыграться на основном исполнителе вполне может. И плевать, что без рогорцев его уже давно низвели бы, ненависть к недавним врагам и попранная гордость затмевают здравый рассудок. Вот такие вот невеселые дела…

– Не кисни, ванзеец, отбились же!

– Сегодня да… Но наши силы тают.

Велеслав чуть помрачнел лицом, но лишь на мгновение:

– С такими потерями лехи кончатся быстрее! Выстоим!

На оптимистичные слова рогорца я отвечаю вымученной улыбкой.

– Будем надеяться. В конце концов, за всю историю Республики еще не было такого, чтобы бунтовщики осадили короля в его собственном дворце, а тот столь долго защищался. Время работает на нас, герцог Алькар и наемники с каждым днем все ближе… Прорвемся!

– А я тебе что говорю! Эх, Серега, как отобьемся, так погуляем на славу!

Н-да, мой жизнерадостный друг, боюсь, как бы после победы нас всех не объявили государственными преступниками и настоящими виновниками начавшихся боев.

Окрестности развалин крепости Волчьи Врата

Князь Ромоданский, воевода полка правой руки

Воевода полка правой руки – одна из высших должностей ругской армии. И Григорий Романович Ромоданский всю жизнь двигался к ней, начав свой путь далеко не князем и даже не сотником витязей, а всего лишь рядовым воином из мелкопоместной дворянской семьи. Родительских средств не хватило даже на тяжелый доспех, как старшему брату, так что свою службу будущий полководец начал легким всадником на южном порубежье. И чего только не пришлось ему пережить за свою очень долгую и крайне насыщенную воинскую судьбу!