мой ястробиноликий муж уходит одним решительным рывком, как и подобает хищнику. Юбки… легкий шелк, тяжелый шелк, крахмальный нижний слой, и еще немного крахмального… Чулки цвета аделаиды. Я не проявляю жестокосердечия и упираюсь каблучком лакированной альмандиновой туфельки о подушку дивана на противоположной стороне — так Его Светлости будет удобнее…

О!

Надеюсь, супругу удобно. Мне — весьма. Я откидываю голову на подголовник, оберегая прическу. Поцелуи супруга переходят в иное качество. Ах, этот язык высшего общества, равно гордо и изысканно звучащий на поле битвы и при чтении сонетов. Да ерунда те сонеты, вот истинная поэзия…

О, да!

Его Светлость ведет партию все страстней. Безустанно стучат копыта лошадей по лесной дороге, раскачивается карета, но я уже не уверена, на рессорах ли покачивается мое тело. В любом случае это совершенно иное дело, мой вестибулярный аппарат не выказывает ни малейших претензий, я вообще уже не уверена, где я…

О да, да!

Мне слегка душно и томно. Массаж помогает лишь частично: напрягшаяся тугая плоть бюста дерзко пытается вырваться из ладоней и декольте. Святой ИИ, да эти упрямые полушария вообще не утихомирить! Но супруг заботится обо мне, заботится, и опять заботится…

О да, да, да!

Мой язык безо всякой осознанной необходимости выползает из вишневых губ. Ах, я же графиня, нельзя же быть столь неуправляемой. Благо, воспитанная Мирабелла все еще разглядывает лес, наполняя мой бокал исключительно ощупью. Но подавая прохладный хрусталь, она все же вынуждена бросить взгляд на свою госпожу.

Да, именно этого мне не хватало: глотка анжуйского и капельки отчаянной зависти в голубых глазах служанки.

Едва пригубив, я, роняя бокал, упираюсь каблуками в диван и безмолвно и откровенно признаюсь супругу, что неравнодушна к виртуозным сонетам. Встречные рывки моего танцующего тела, короткое сквернословие… Судя по конвульсиям Его Светлости, по страстно сжавшим мои бедра рукам, по неистовству языка — внизу не остаются равнодушными.

Даааааааа!…

Его Светлость явился миру из плена юбок, вид у него столь неадекватный и счастливый, словно не анжуйского, а стакан самогона бахнул. Мирабелла торопливо вытирает платочком капли пролитого вина с дивана.

— Пожалуй, нам стоит остановиться и подышать свежим воздухом, — предложила я. — Не возражаешь, дорогой? Я бы была счастлива собрать букетик фиалок.

Закатный лес чудесен: лишь на вершинах буков горят косые лучи: они ярки, чисты и золотисто-оранжевы, подобны смеси анжуйского и истинно аристократических чувств. Под бдительной охраной верных гайдуков я собираю фиалки.

Какие, нафиг, фиалки среди буков⁈ Просто мне нужен свежий воздух, отдых от кареты и немножко полноценного расслабления.

Я отрываюсь от губ верного гайдука — в этой опции черты лица Бурого суровы, мужественны и исчерканы сабельными шрамами — и пытаюсь напомнить Серому:

— Платье… Только не помни. Мы на службе.

— Помню, госпожа Начальница. Великий ИИ, вот это чулочки! — стонет чувствительный орк, сжимая мои бедра и обдавая шею ароматом качественной зубной пасты…

Мы вернулись к карете, я с печалью сообщила, что фиалок — не сезон, и вообще пора ехать. Его Светлость заверил что в замке, в моей спальне будут ждать дюжины корзин роз. Ах, семейная жизнь, вечно она дает не то, на что ты рассчитываешь. Да и вообще вряд ли мы в замке до спальни доберемся. Не в том цель операции.

* * *

Замок Нуар-Аргент мне не понравился. Живописно, спорить не стану, но уж очень просторно и сложно в архитектурном плане. Кроме центральных зданий с высокими окнами и балконами, уйма цветников, аллей, пергол, конюшен, тщательно выстриженных кустарниковых лабиринтов, караульных и сортирных будок. Я бы предпочла более компактную твердыню, с решетками и высокой стеной — там Грязного взять было бы проще. Но как говорится — чужие замки критиковать бессмысленно: все равно не воспримут и пошлют. Я на даче со всеми непрошенными умниками так и поступаю.

Пылали факела и гирлянды на кипарисах, нас встретила вышколенная прислуга. Наскоро приведя себя в порядок, мы проследовали в замковую столовую.

Тысячи свечей, серебряная сервировка, немые официанты, фуа-гра, трюфеля, ледяное шампанское, устрицы, блеск драгоценностей и хищных взглядов, намеки, легкий флирт — рутина шпионских будней. Красивых и соблазнительных дам вокруг были десятки, красивых, соблазнительных и умных… боюсь, я выглядела чуть одинокой. Герцоги, князья, эмиры, магистр Ордена Святого Процессората… Комплименты, опять намеки… а вот это уже и слишком, сейчас как дам веером по наглой инкубской харе… Опять этот герцог… все не так, и не те. Да где же Грязный, скотина этакая⁈

Время шло, мальчики от дверей присматривали за моей спиной. Охраны там было, что бойцов в нашей кавалерийской дивизии. В случае чего веером от них не отмахаться не получится. Но и повода нет — Грязный Гарри не появлялся.

Пришло время перейти в игровой салон. Муж поддерживал меня под локоть — млеет от того, что его милая, не особо высокородная Розин де’Рояль является центром внимания. В сущности, это несложно — мужчины к начальницам отдела кадров испытывают инстинктивный трепет, даже к не декольтированным.

Супруга повлекли бизнес-беседы, я оказалась за игровым столом. Полагала, здесь играют в какой-то мудреный штосс или баккара, но нет — обычный покер. Это мы можем, почему нет.

Квартет составился недурной: эльфийский принц, султан Алмастании, весьма приятная как взгляду, так и по игре столичная куртизанка-шатенка княгиня Демоннжо. Все играли хорошо, но мои блефы пробить им было трудновато, все же HR-менеджмент обязывает поддерживать форму. Слегка раздражало, что некоторые джентльмены все время торчали за спиной: заглядывали не столько в карты, как в декольте, но все равно отвлекало. И вообще скучно играть, когда золотой запас практически неограничен. Эти бы монетки да перекинуть на безнал… Я бы баню поменяла, веранду перестеклила. Кстати, о свежем воздухе…

Я взяла бокал шампанского и вышла на веранду. Здесь было пустынно, только в шезлонге храпел какой-то перебравший гном в цилиндре и с недоеденной устрицей в руке. Наверное, это не та веранда, мне нужна южная.

Пришлось пересечь грунтовую дорожку. Вокруг фонаря вились крупные ночные мотыльки, на лавочке в тени плюща вампир (тоже довольно крупный) охмурял юного прусского баронета. Фу, опять эти извращения! И почему люди не способны совладать со своими пороками⁈ Что за слабохарактерность?

Я поднялась на соседнюю веранду. Здесь витал запах духов и вина. В дальнем углу плотно и упоенно целовалась тьма. Только подвязка чулка и белела. Белое и черное: простенько, но со вкусом.

— Вы бы совесть поимели, — негромко, но укоризненно призвала я.