— Да что тут думать? — сказала Тигренок. — Споявлением Светланы у нас наметилось солидное преимущество. Темные сталисдавать позицию за позицией — вспомни, как шеф на Завулона давил на последнихпереговорах. И тот уступал — собственно, а что ему делать-то оставалось?Похоже, Темные начали операцию по восстановлению равновесия. Надо же, какнеудачно — как раз под чистую неделю…

— Для Темных — самое удобное время, —проворчал Антон. — Они ведь знают, что мы не начнем пикировку без серьезногоповода. А повода пока вроде как и нет.

— Не каркай, — тяжелым голосом попросил Толик.

«Жигуленок» стремительно летел поЛенинградскому, обгоняя надвигающийся рассвет.

До конторы доехали в молчании. То ли каркатьникто не хотел, то ли почувствовали.

У подъезда нервно переминался с ноги на ногуГарик. А рядом — невыспавшийся, щурящийся из-под очков Илья.

— Так, — сказал Толик безрадостно. — Сцепилизубы…

Илья и Гарик быстро сели в машину. Сели,зажимая с боков Тигренка, — и Антон сразу понял, почему они так сели и чтосейчас скажет бледный, разъяренный и оттого очень сдержанный Гарик…

— Гостиница «Космос». Андрюха мертв, ребята…

Толик до отказа вдавил педаль акселератора, нодогнать смерть не под силам и самому мощному автомобилю. Тигренок слабодернулась, крепко зажатая друзьями, и застыла.

— Как это произошло? — глухо спросил Антон

— Только что позвонил Темный — Виталий Рогоза.Говорит, обнаружил в своем номере труп Иного.

— Я ему лично глотку перегрызу, — хриплопообещала Тигренок. — И попробуйте меня остановить!

— Я на всякий случай позвонил Медведю, —сказал Илья очень нейтрально. — Думаю, он уже у «Космоса».

Антону показалось, что коллеги заранее понялии смирились: свалка неизбежна. И он тихонько погладил пистолет в подмышечнойкобуре. Оружие, которое ему до сих пор ни разу толком не понадобилось.

У меня было стойкое ощущение, что события этойночи еще далеко не закончились. Кажется, я мало-помалу начинал предвидетьближайшее будущее. Не в деталях, отнюдь: скорее как спутанный клубоквероятностных нитей. Я начал чувствовать, куда ведут самые толстые пряди.

Тревога, беда, беспокойство, опасность — вотчто готовила мне сегодняшняя ночь. Сначала я хотел дождаться Темных около их«BMW» внизу, у подъезда. Но потом понял — нет, не нужно. Не стоит их посвящатьв… ну, в общем, в мое полное неведение. Пусть думают, что я на самом деле ведуигру. Шефа Дневного Дозора в Москве нет, остальные мне вроде бы не соперники…

Хотя что это я? Не высоко ли хватил? Мало ли вМоскве сильных магов? Пусть даже и не работающих в Дозорах? Не вечно же менябудет тянуть по лестнице — бесконечных лестниц не бывает. Найдется и на меня управа,тем более что москвичи — маги с опытом, многие — с вековым. А я сам толком незнаю — что умею, что нет. Дикарь я еще. Да и кто сказал, что моя сила тем жечудесным образом не иссякнет, каким появилась?

Так что не спеши, Виталик, не гони волну на берег.Лучше подумай, что плохого может принести тебе умирающая ночь. И, наверное, нетяни кота за хвост, ускорь шаг…

Я торопливо дошел до Щелковского шоссе, нырнулв подземный переход и на противоположной стороне дороги принялся голосовать.

Чем мне нравится Москва — так это тем, чтодаже глухой ночью, даже ранним утром стоит поднять руку — и к обочине тут жеприжмется автомобиль. Это в Николаеве можно торчать полчаса и никто даже неподумает остановиться. А здесь все решают деньги. Они всем нужны.

ВДНХ, полтинник. Стандартная такса.

Я сел в молодящийся «фольксваген» и поехалнавстречу почти осязаемым неприятностям.

Уже внизу, у гостиницы, я почувствовал, чтозащита моего номера повреждена. Она сработала, защита, сработала как надо, икак раз в этом моя главная проблема. Ни на кого не глядя, я поднялся на шестойэтаж, дошел до номера, вставил ключ в замок и на миг замер перед дверью.

Ладно. Чему быть, того не миновать.

Он лежал посреди гостиной, распростерши руки.Лицо было по-детски удивленным и обиженным, словно вместо вожделенной конфеты вфантике вдруг обнаружился злющий шершень, незамедлительно вогнавший жало внеосторожно подставленный палец.

Он нарвался на Кольцо Шааба. Несложная, номощная магия. И, естественно, он не знал нужного слова. Он — юныйдетектив-неудачник, Андрюха Тюнников, пытавший уличить меня в убийстве девушки,Светлый из Ночного Дозора.

Будь он поопытнее — никогда не сунулся бы взакрытое Кольцом место. Я даже не стал опоясывать весь номер — только шкаф ссумкой.

И вот это мне как раз меньше всего было нужно— если смерти обычных людей Светлые рассматривали всего лишь как браконьерство,то убийство Иного — совершенно другой уровень. Это уже пахнет трибуналом.

Но я же закрыл, закрыл свою территориюпонятным для Иных образом! Мое! Не лезьте, мое! Нельзя! Нет, полез. И — все,упокоился в сумраке… Балбес малолетний! Неужто выслужиться хотел?

Надо сознаваться. Иначе спросят так, что малоне покажется.

И я потянулся к телефону — не сотовому,обычному, который стоял на столе. Номер не замедлил услужливо вынырнуть изпамяти.

— Ночной Дозор? Виталий Рогоза, Иной, Темный.У меня тут ваш сотрудник. Андрей Тюнников, если не ошибаюсь. Он мертв. Приедьте,что ли… Гостиница «Космос», номер шестьсот двенадцать.

Как ни странно, но первыми появились неСветлые. Едва на этаж ступили Иные — а их было двое, — меня словно захлестнулочьей-то энергией. Эти двое были темными магами, и оба были наполнены подзавязку мрачной силой, представляющейся мне чем-то похожим на сумрак, толькоболее плотный и темный. Длинный, постепенно утончающийся язык сумрака тек прямосквозь перекрытия гостиницы куда-то прочь, к земле. И даже, по-моему, ниже. Подземлю.

В дверь постучали — подчеркнуто корректно.

— Да-да! — отозвался я, не вставая из кресла.— Открыто, входите!

Они вошли. Мой знакомый из квартиры наПервомайке, Шагрон. И еще один, тоже маг, насколько я понял. Полноватый, как иШагрон, чернявый. И сильный. Сильнее напарника. Но говорить, вопреки ожиданиям,стал все же Шагрон. Это, похоже, принято у всех дозорных, что главный в командебольше помалкивает — Антон тоже предпочитал слушать.

— Добрая ночь, коллега.

Я фыркнул: