В соседнем номере неожиданно протрезвел вдрызгпьяный сириец. Этажом ниже наконец-то проблевался маявшийся животом чех иоблегченно затих в обнимку с унитазом. В номере напротив пожилой бизнесмен сУрала впервые в жизни хлестнул по щеке жену, чем завершил старую и затяжнуюссору — спустя час чете предстояло отмечать примирение в ресторане на второмэтаже. Если вблизи окажется Светлый — то стол я ему накрыл…

Но меня это интересовало мало. Я шел по Зову.По Зову, который предназначался не мне.

Вечер плавно перетекал в ночь. Шумел проспект,протяжно выл в троллейбусных проводах ветер. Почему-то природные звукивытесняли голоса цивилизации — может быть, потому что я прислушивался?

Направо, вдоль проспекта. Точно. Нахлобучивпоплотнее шапку, я зашагал по тротуару. Когда я почти дошел до длинного дома,первый этаж которого занимали магазинные витрины с нелепыми бутафорскимисамоварами. Зов прекратился. Но я все равно уже знал, куда идти.

Следующий дом, и вон там, чуть не доходя доперекрестка, узкая мрачная подворотня-тоннельчик. На этот раз наполненнаянеподдельным густым мраком.

Ветер, как назло, усилился, хлестал в лицо,пихался, как умелый регбист, и приходилось наклоняться вперед, чтобы хотькак-то двигаться.

Вот и подворотня. Кажется, я опоздал. На фонееле-еле обозначенного пятна — противоположного входа в подворотню — на мигзастыл неясный силуэт; я различил только бледное, явно нечеловеческое лицо идва тусклых отблеска в глазах. И, по-моему, зубы.

И все. Тот, кто здесь был, исчез, а тот, ктоздесь остался, перестал быть.

Я присмотрелся, склонившись над недвижимымтелом. Девушка, молоденькая совсем, лет шестнадцать. Со странной смесьюблаженства и муки в остекленевших глазах. Рядом валяется пушистый вязаный шарфи такая же шапочка. Куртка расстегнута, шея обнажена. И четыре приметных точкина шее.

Тому, что я вижу практически в полной темноте,я даже удивиться не успел.

Я присел над девушкой. Вместе с кровью —небольшим, надо сказать, количеством, не больше четверти литра — у нее выпилижизнь. Высосали энергию — всю, до последней капли. Паршиво.

И тут, одновременно с двух сторон, вподворотню ворвались люди. Точнее, не люди — Иные.

— Стоять! Ночной Дозор! Выйти из сумрака!

Я выпрямился, не сразу поняв, чего от менятребуют, и тут же получил чувствительный удар — не кулаком, не ногой. Чем-тобелым-белым, как халат хирурга. Было не больно, просто обидно. Один из дозорныхнаправлял на меня короткий стержень с красным камнем на конце и, кажется,намеревался ударить вторично.

И тут меня разом бросило на очереднуюступеньку. И даже не на следующую, а наверняка через одну-две.

Я вышел из сумрака. Теперь я понимал, что этотакое, когда все вокруг замедляется и появляется способность видеть в кромешнойтьме. Это — мир Иных. А мне приказывали — не предлагали, а именно приказывали —вернуться в мир людей.

И я вернулся, послушно и безропотно. Потомучто так было надо.

— Назовись! — потребовали от меня. Я не видел— кто, потому что в лицо мне светили фонариком. Мог разглядеть, но пока этобыло просто не нужно.

— Виталий Рогоза, Иной.

— Андрей Тюнников, Иной, сотрудник НочногоДозора, — с видимым удовольствием представился тот, кто бил меня при помощибоевого жезла.

Теперь я чувствовал, что били меня не в полнуюсилу, лишь профилактически. Но если надо, могли долбануть и посильнее, заряджезла позволял.

— Итак, Темный, что мы имеем? Свежий труп, итебя рядышком. Объяснения будут? Или, может быть, у тебя найдется лицензия? А?

— Андрюха, не гони, — одернули его из темноты.Но Андрюха не внял, лишь досадливо отмахнулся:

— Погоди! И снова мне:

— Ну, что? Молчишь, Темный? Сказать нечего?

Я действительно молчал.

Андрюха Тюнников был магом; естественно,Светлым и едва-едва перевалившим через пятую ступень… Таким я был вчера.

Амулет заряжал явно не он — чувствоваласьработа мага поматёрее. Да и те двое, что стояли у него за спиной, мнепоказались ребятами посильнее. С противоположной стороны подворотню перекрывалаодинокая девчонка, невысокая и молоденькая, но именно она была самой опытной иопасной во всей группе. Она была боевым магом-трансформом. Кем-то вродесветлого оборотня.

— Ну так что, Темный? — настаивал Андрюха. —Все молчишь? Понятно. Предъяви-ка регистрацию! И дайте знать кто-нибудьДневному Дозору, что у нас тут браконьер-Темный…

— Дурак ты, Андрюха, — насмешливо сказал я. —Обрадовался! Браконьера поймал! А ты на жертву хоть смотрел, а? Кто ее уделал,по-твоему?

Андрюха осекся и скосил глаза на мертвуюдевчонку. Кажется, он начал понимать.

— Ва… Вампир… — промямлил он.

— А я кто?

— Ты м-маг… — От растерянности Андрюха дажезаикаться начал.

Я обернулся к девушке, поскольку решил, чторазговаривать стоит именно с ней.

— Когда я пришел, все уже было кончено.Вампира я видел, но вне тоннеля, он удрал во двор. Девчонка была уже мертва, еевычистили в ноль, а крови только отхлебнули. Я — приезжий, пару часов как споезда, живу в «Космосе».

И не удержался, добавил:

— Не первый раз браконьерствуют вампиры в этойподворотне, да?

Теперь-то я видел следы былого здесь, прямо наасфальте и на стенах. Теперь, когда прыгнул сразу через несколько ступенек.

— Только в прошлый раз вам повезло больше,Светлые… А следы зачистили, к слову, хреново, до сих пор видны.

— Не думай, что мы тебе очень благодарны, —процедила девушка мрачно. — И еще: я все-таки хочу взглянуть на твоюрегистрацию.

— Да пожалуйста. — Я покорно продемонстрировалпечати. — Надеюсь, я больше не нужен? Не смею мешать вашим несравненнымдетективам в поисках браконьера.

— Тебя найдут завтра, — сухо сообщила девушка.— Если понадобишься.

— Не возражаю! — хмыкнул я. И, отодвинув сдороги одного из дозорных, вышел на проспект.

Личину обычного Темного я сбросил шагов черезсто.