на помощь жениху. — Загадочные слова старого учёного. — Кое-что о неподвижных звёздах. — "Уже пора!" — Таинственное приглашение. — Прощание и отъезд.

Вниматкльно выслушав длинную тираду старого учёного, граф поднялся с своего стула.

— Михаил Васильевич, — серьёзным тоном проговорил он, — позвольте мне сказать вам два слова.

— О, пожалуйста!

— Я до такой степени увлёкся вашей беседой, открывшею мне так много нового, что едва не забыл главной цели своего визита. Михаил Васильевич, я имею честь просить…

— После, после!.. — замахал руками профессор, — мы поговорим об этом особо, после чаю. Ведь, надеюсь, вы не откажетесь выпить у нас стакан — другой?

И, не дожидаясь ответа гостя, Михаил Васильевич сделал знак Леночке. Та вышла и через минуту возвратилась в сопровождении Василия, тащившего кипящий самовар. Налив три чашки ароматного напитка, молодая хозяйка подала одну из них гостю, успев при этом незаметно для отца прошептать:

— Ради Бога, говорите что-нибудь, не сидите молча… Не дожидайтесь, пока папа сам задаст вам какой-нибудь трудный вопрос…

Смущенный Гонтран минуту ломал себе голову, думая, о чем бы таком ему заговорить, и наконец начал:

— Удивляюсь я, дорогой профессор, отчего это все перечисленные вами путешественники мечтали только о Луне и ни один не думал о том, как хорошо было бы посетить и эти звезды, таинственно горящие в синеве неба. Отчего это, в самом деле?!

При этом вопросе, обличавшем в госте наивное невежество, старый ученый презрительно пожал плечами, а Леночка смущенно потупила глаза. Гонтран догадался, что сделал промах.

— Отчего?! — передразнил гостя Михаил Васильевич. — Да оттого, что мы отделены, — не говорю уже от неподвижных звезд, — но даже от других планет солнечной системы такими колоссальными расстояниями, что сначала надо подумать о том, как бы добраться хоть до Луны то, отстоящей от Земли всего на четыреста тысяч верст….

Проклиная себя за глупый вопрос, граф несколько мгновений сидел молча, сконфуженно опустив глаза, по затем быстро оправился и развязно, с вынужденным смехом, проговорил:

— Помилуйте, профессор, ужели вы думаете, что я так мало смыслю в астрономии, что не имею понятия ни о громадных пространствах межзвездных, ни об устройстве солнечной системы. Ужели, вы полагаете, мне неизвестно, что солнце занимает центр этой системы, мощною силою своего притяжения удерживая на определенном расстоянии землю и прочие планетные миры? Эти миры… эти миры… — продолжал с пафосом молодой дипломат и вдруг остановился, не слыша спасительного шёпота Леночки… Напрасно несчастный кидал на молодую девушку умоляющие взгляды, — та молчала…

— Эти миры… миры эти… — пролепетал скороспелый ученый, теряясь под испытующим взором Михаила Васильевича.

— Да что — эти миры? — нетерпеливо произнес последний, в сердце которого начали невольно закрадываться сомнения в научных познаниях своего будущего зятя.

Но граф Фламмарион не мог, что называется, дальше пикнуть ни слова. С ужасом чувствовал он, что готов оскандалиться на веки в глазах отца Леночки, как вдруг истинно дипломатический маневр пришел ему в голову. Как будто пробудившись от глубоких дум, он произнёс:

— Эти миры… Ах, извините, ради Бога, профессор, но я не понимаю сам, что говорю… Моя мысль всецело была занята той чудной картиной, которую я вижу теперь пред главами: звезда красоты притягивается и обращается, вокруг солнца знания…

Старый ученый, глубоко польщенный, и как отец, и как человек науки, благосклонно взглянул на Гонтрана. Леночка же, услышав ловкий комплимент, покраснела, как маков цвет.

— Ну-с, однако продолжайте, граф, что вы начали, — проговорил Михаил Васильевич тоном экзаменатора и, положив голову на руки, приготовился слушать.

Гонтран вновь кинул умоляющий взгляд на свою невесту. Тогда плутовка с лукавою улыбкой, на цыпочках, неслышными шагами, подбежала к большой чёрной доске, висевшей за спиною отца, и, взяв кусок мела, нарисовала посредине доски большой кружок с подписью: Солнце. Вблизи от него она поставила маленький кружок с подписью: Меркурий.

Молодой дипломат с восхищением взглянул на ловкий маневр Леночки и очень серьезно начал:

— Да, так в средине нашей системы стоит Солнце. Удаляясь от великого светила, мы прежде всего встречаем планету Меркурий…

— …Которого объем в двадцать раз менее объема Земли, в два с половиною раза больше объема Луны, а расстояние от Солнца равняется 62 миллионам вёрст. Обращается он вокруг Солнца за 88 дней. Так, прекрасно, продолжайте, — проговорил старый учёный, не поднимая головы.

— За Меркурием, — отвечал Гонтран, устремляя глаза на спасительную доску, — мы встречаем Венеру, красавицу Венеру, родную сестру нашей Земли…

— Совершенно верно, — диаметр ее почти равен земному, немного меньше, а объём равняется 0.87 объёма Земли. Год ее продолжается….

— …225 наших дней, — с апломбом сказал молодой дипломат, увидев, что Леночка написала это число на доске крупными цифрами.

— Так-с. Далее!

— Далее идет Земля и Марс со своими двумя спутниками…

— Его диаметр?

— Почти вдвое меньше земного, а год почти вдвое больше земного, — соответствует периоду в 1 год и 321 наш день.

— Прекрасно.

— Потом встречается Юпитер, гигантский, грандиозный Юпитер, этот величавый мир, пред которым ничтожной кажется наша бедная Земля. — Гонтран рассыпался в эпитетах Юпитеру, так как видел, что Леночка начертила, изображая его, кружок значительной величины.

Михаил Васильевич поднял голову, что заставило девушку в одно мгновение отскочить от доски.

— Да, друг мой, — с воодушевлением сказал старый учёный, — вы совершенно правы, называя гигантом эту исполинскую планету, диаметр которой в 11 раз больше, чем диаметр земли, — поверхность которой равна 111 земным площадям, а объём — 1.280 земным объемам. И эта-то гигантская масса, имеющая четырех спутников, из которых два по величине равны Меркурию, вращается вокруг своей оси всего за 10 часов… За десять часов! Подумайте, с какою-же страшной скоростью движется каждая точка поверхности Юпитера?!

Гонтран изобразил на своей физиономии полнейшее сочувствие восторгу своего собеседника.

— Ну-с, продолжайте далее, — проговорил затем Михаил Васильевич тоном строгого экзаменатора.

Но лишённый помощи спасительной доски, граф Фламмарион не проявлял "ни гласа, ни послушания".

К счастью на помощь жениху поспешила Леночка.

— Ведь дальше, папочка, следует Сатурн, окруженный своими космическими кольцами, так?

— Так, дитя мое, но… — Он имеет, кроме того, восемь спутников. Диаметр его в девять раз больше диаметра земли, а объём — в 675 раз… Его год продолжается 29 наших лет и 167 дней…

С этими словами Леночка обняла отца и, горячо поцеловав его, спросила:

— Ну что, папочка, разве я не достойна быть ученицей такого профессора, как ты!

Михаил Васильевич совершенно растаял.

— И вы думаете, граф, — сказал он Гонтрану, — что я могу отдать это