Биссет через плечо оглянулся назад. Капитан Рострон стоял на мостике, чуть приподняв фуражку: он молился.

***

МАКСА СОГЛАСИЛСЯ ПРИНЯТЬ САМ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ МЕНЕДЖЕР Кьюнарда сэр Альфред Бут. Но оказанная честь парня отнюдь не обрадовала. Да, конечно, это указывало на почетное положение, которое занимал капитан Рострон в иерархии пароходства. Но могло означать и серьезность ситуации.

Генеральный был завален работой, и строгая, но вежливая, секретарша в полувоенном темно-сером костюме с галстуком, предложила Максу подождать полчаса в приемной.

Полчаса растянулись на целых два. В кабинет генерального то и дело вбегали операторы Маркони с ворохом радиограмм, офицеры самого разного калибра, нахмуренные важные господа с неизменными темно-коричневыми котелками в руках. Пулеметными очередями вовсю трещала целая дюжина печатных машинок.

Макс аккуратно присел на краешек кресла в комфортно, но скромно меблированном офисе генерального менеджера.

— Не буду скрывать от вас, мистер Рострон, положение тяжелое, — Бут предпочел без обиняков перейти прямо к делу. — Буквально только что мы получили известие о гибели двух кораблей поддержки. — Он замешкался, внимательно наблюдая за выражением лица парня.

Тот собрал в кулак все свое мужество.

— Да, я знаю, сэр, брату сказали, что потоплены «Иверния» и «Саксония».

— Несколько часов назад это было так, — подтвердил Бут, — но с тех пор положение еще более ухудшилось.

Он тяжело вздохнул и закурил трубку.

Макс следил за ним широко раскрытыми глазами.

— Только что пришли маркониграммы с военного крейсера, стоящего в Александрии — в Эгейском море германскими субмаринами потоплены канадский «Роял Эдвард» и «Британик» Белой Звезды. О жертвах нам ничего не известно.

— «Британик»! Огромный «Британик»! — вырвалось у Макса.

Бут мрачно кивнул.

— Они пытались покинуть зону опасности, но это им не удалось.

Генеральный менеджер умолк, а потом добавил со вздохом:

— Капитан Бартлет успел передать на крейсер, что «Алауния» все еще в Дарданеллах, занята эвакуацией какого-то госпиталя.

— Как?! — воскликнул Макс громче, чем того позволяли приличия.

— Вот именно! — Бут в сердцах ударил ладонью по столу. — Какой-то полевой госпиталь союзников, чтобы их черт побрал и холера разразила! Ну какое нам или капитану Рострону до него дело!

Он посмотрел на Макса. Тот еле заметно улыбался тонкогубой, чуть ироничной улыбкой.

«До чего же на отца похож!» — подумалось Буту.

— Капитану Рострону до всего есть дело, сэр, достаточно только позвать на помощь, — тихо проговорил Макс.

Бут смягчился.

— Я буду с вами откровенен, мистер Рострон, — слова давались ему с трудом под пристальным взглядом голубых глаз. — Ваша матушка, как мне известно, в положении… И вам, как старшему мужчине в семье, надо быть готовым ко всему… Чтобы во время подготовить миссис Рострон… выбрать для этого правильный момент…

— Подготовить к чему, сэр?! — прохрипел Макс. В горле внезапно пересохло.

Бут снова тяжело вздохнул.

— У адмиралтейства нет надежды, что из Дарданелл хоть кому-то удастся проскользнуть мимо германских субмарин. Тем более, с низкой маневренностью перегруженного ранеными корабля. Наших военных катеров в Эгейском море сейчас нет, — добавил он с горечью.

Макс молчал, прикусив нижнюю губу.

Генеральный менеджер «Кьюнарда» обошел громоздкий письменный стол и, подойдя к застывшему в кресле мальчику, сжал ему плечо.

— Идите домой, мистер Рострон, ваше место сейчас рядом с матерью. Мы вам сообщим когда… то есть, если….

Макс вскочил на ноги.

— Нет! — он упрямо встряхнул головой. — Со шкипером ничего не случится! Вот никому не проскользнуть, а он сможет, сможет! — сжатый кулак рассек воздух. Макс от волнения назвал отца «шкипером»: так они привыкли звать его в семье.

— Ох! Упрямство ваша фамильная черта, как я посмотрю, — Буту удалось улыбнуться. — Ну что ж, действительно, если это и под силу кому-нибудь, то только лучшему шкиперу Британии. — Бут посерьезнел. — Вы преподали мне хороший урок, молодой человек — никогда не терять надежды. Капитану Рострону не впервой нас удивлять. Будем надеяться вместе!

И он проятнул Максу узкую сухую ладонь.

— Вы позволите мне подождать новостей в коридоре, сэр? Дома меня не ждут до вечера, — поспешно добавил Макс.

— Безусловно, только почему же в коридоре?

— В приемной слишком многолюдно и шумно.

Бут проводил Макса до самых дверей своего офиса — невиданая дань уважения юноше.

Макс указал на деревянную лавку в коридоре напротив кабинета генерального.

— Я устроюсь вон там.

Бут кивнул.

— Я сообщу вам, как только что-нибудь станет известно, — и он крепко пожал руку парню.

Макс тяжело опустился на гигантского размера старомодную скамью, словно высеченную для великанов, сразу же превратившись на ее фоне в маленькую скрюченную фигурку. По коридору, не обращая на него внимание, сновали радисты, работники пароходства, матросы.

«Я не должен казаться жалким», — спохватился Макс, выпрямившись.

Прямо перед ним, около входа в приемную генерального менеджера, громоздкие стоячие часы пробили два часа пополудни.

***

КАПИТАН РОСТРОН ОТОРВАЛСЯ ОТ БИНОКЛЯ всего на несколько секунд, чтобы взглянуть на карманные часы, и тут же корабельный колокол прозвенел дважды. Рострон снова вцепился в бинокль. Рядом с ним, с таким же напряжением, всматривался в береговую линию второй помощник Герберт Доу. Локу было поручено подготовить «Алаунию» к приему раненных: раздраить ворота сходен, приготовить подвесные кресла и носилки.

Лодочная флотилия «Алаунии» уже достигла берега, насколько того позволяло мелководье. Офицеры и матросы по пояс в воде переправляли раненых и медсестер, некоторых несли прямо на руках или на карачках, на шлюпки. Особенно сложно пришлось с носилками и капельницами. Как это часто бывает, столкнувшись лоб в лоб с людским горем, матросы начисто забыли о своем недавнем «бунте» и не жалели сил, помогая несчастным.

А канонада грохотала все ближе и ближе.

— Скорее же, скорее! — вырвалось у Доу.

Капитан молчал, стиснув зубы. Как тогда, в уже кажущемся далеком апреле 1912-го, он вновь поставил на карту безопасность своего судна ради спасения терпящего бедствие «Титаника». И как тогда, он надеялся на провидение — и на себя.

Наконец, переполненные шлюпки начали грести назад, к кораблю. Все, кроме одной, порожней: на берегу все еще оставались Биссет с Риганом и старшая медсестра Робертсон. С «Алаунии» было видно, как медсестра, жестикулируя, что-то объясняет офицерам, и как все они бегом возвращаются к госпиталю.

В это самое время пушечное ядро разрезает ближайший холм надвое, и густая дымовая завеса поглощает береговую линию. Сквозь взорванный грунт с трудом можно было различить лишь большой красный крест на посеревшем полотне полевого госпиталя. Гребцы в шлюпках отчаянно заработали веслами.

— Да что же это такое! — снова не выдержал Доу. — Почему они вернулись?!

— Кто-то остался, — тихо ответил капитан.

Минут через десять, когда дым и пыль несколько рассеялись, из палаточного госпиталя появилась маленькая процессия: Биссет