Но вот свекровь ей досталась замечательная.Жозя всегда стояла на стороне невестки, защищала ее, как могла, подсовываладеньги из своей не слишком большой пенсии и фактически вырастила Андре. Тут,наверное, надо сделать некоторые уточнения. Андре по паспорту Андрей, наиностранный манер его с пеленок начала звать Данка, которая очень гордитсясвоим итальянским происхождением. А Жозя по-настоящему Антонина МихайловнаКолоскова. Как она стала Жозей? В этом следует «винить» внука – едва научившисьлепетать, малыш принялся так называть бабушку, и с его легкой руки это имяприжилось. Так вот, спустя пару лет после свадьбы Дана твердо уверовала, чтосвекровь ей – самый родной человек, и с тех пор называет ее мамой. Моя подругавидит, что старушка дряхлеет, понимает: рано или поздно настанет момент, когдасмерть разлучит ее с Жозей, и страшно боится неминуемого расставания.

Мы попили чаю, потом Дана спохватилась:

– Птички! Пошли скорей, Жозе не терпитсяпохвастаться!

Я покорно потопала в вольер, который былустроен в специальном помещении. Жозя очень любит пернатых, в доме у нее всегдажили канарейки, простые воробьи, попугаи. Каким-то образом дама умеетдоговариваться с крылатыми – те порхали свободно по квартире, но гадили тольков клетках, не портили мебель и вели себя весьма пристойно. Видно, птичкам былохорошо у Жози, и потому они постоянно пели. А на фазенде свекровь Данки держалакур, и местные бабы обивали ее порог, прося рассказать, чем та кормит несушек.Ну по какой причине у них цыпы от ветра дохнут и откладывают мелкие, абсолютноневкусные яйца, а у Жози на насесте гордо восседают красавицы, выдающие поутрам яйца размером с кулак?

– Да нет у меня никаких особыхсекретов! – отбивалась Жозя. – Просто кур любить надо. Утромпоздороваться с ними, с каждой поболтать, о петухах посплетничать, вечеромколыбельную спеть, вот и все дела…

Крестьянки вертели пальцем у виска и уходили.Окончательно считать горожанку сумасшедшей им мешал цветущий вид обитателей еекурятника. В общем, местные кумушки пришли к выводу, что Жозя прикидываетсядурой, а на самом деле подсыпает-таки в корм некую чудо-добавку и просто нежелает делиться секретом.

– А вот и птичник, – сказала Данка,распахивая дверь.

На секунду я оглохла и ослепла. В просторнойкомнате стояла жара, со всех сторон неслось оглушительное чириканье, с потолкаи стен били лучи мощных ламп, в многочисленных клетках порхали разноцветныептахи.

– О! Вы пришли! – обрадовалась Жозя,сидевшая на диванчике с книгой в руках.

Оставалось лишь удивляться, коим образомпожилая дама могла отдыхать в такой обстановке. И в птичнике странно пахло –нет, не отходами жизнедеятельности разномастной стаи, а чем-то вроде лекарств.

– Смотри, Виолочка, – начала экскурсиюЖозя, – вон там у меня австралийские птицы. Очень редкие! Знаешь, мне взоопарке не поверили, когда я сообщила, что мои питомцы вывели птенцов,заявили, мол, в неволе они не размножаются. Ха! У меня самка яйца отложила ивысидела их замечательно! Нравится?

– Очень, – покривила я душой, потомучто чувствовала себя здесь отчего-то неважно. – А кстати, у вас ведь ещесобака была, Линда…

– Да, – грустно ответилаДанка, – умерла моя девочка.

– Не расстраивайся! – воскликнулаЖозя. – А вот тут «гости» из Африки…

– Вы теперь увлекаетесь экзотами? –поддержала я разговор, очень надеясь, что экскурсия вот-вот завершится.

– А ну перестань! – вдругвоскликнула Жозя и бросилась к одной из клеток. – Только вчера приехал, ауже хамит! У нас так в семье не принято, изволь жить со всеми в мире!

Неожиданно мне стало совсем плохо – в носузащипало, в горле запершило, и, что называется, в зобу дыханье сперло.

– Ты как? – шепотом спросила Данка.

Я попыталась ответить, но не сумела выдавитьиз себя ни звука. Гарибальди быстро выволокла меня из птичника в прихожую иживо распахнула входную дверь.

– Спасибо, – пролепетала я, хватаяртом воздух. А когда я пришла в себя и смогла говорить, то заволновалась: –Наверное, Жозя обиделась!

– Да нет, не переживай, – улыбнуласьДанка. – Она как ребенок! Ей новую птичку привезли, а та оказалась стяжелым характером. Мама вчера весь вечер сокрушалась, до чего конфликтныйэкземпляр прибыл.

– Где же она берет всех этихэкзотов? – запоздало удивилась я.

– Был бы купец, а товар найдется, –усмехнулась Дана. – Птиц я покупаю. Сначала имела дело с частнымиторговцами, но, понимаешь, пернатые прибывают в ужасном состоянии, чаще всегобольные либо донельзя истощенные. Привезешь клетку домой, а ее обитатель черезсутки покойник. Жозя так плакала! И денег, конечно, отданных нечистоплотномуторгашу, жаль. В общем, я нашла в Интернете сайт и заказываю по каталогу изГермании всяких там дроздов и синиц. Знаешь, я хоть и живу в доме с вольером,но так и не научилась разбираться в пернатых, а вот Жозя у нас – профессор! Онавыбирает нужный экземпляр, я оплачиваю, и новый обитатель доставляетсясамолетом из Франкфурта.

– Скажи пожалуйста! – восхитиласья. – Так просто!

– Да, – согласилась подруга, –теперь стало просто: прикатываешь в аэропорт, демонстрируешь бумаги и везешьдомой здорового птенчика. Кстати, ты спрашивала про мою собаку…

– Извини, – быстро сказала я, –не хотела причинить тебе боль, не знала о смерти Линды.

– Ей исполнилось пятнадцать лет, –грустно сообщила Дана, – она умерла от старости. Но я через тот жеИнтернет нашла щенка, завтра должен в Москву прилететь. Цвергшнауцер.

– Кто? – не поняла я. – Извини,я не очень в породах псов понимаю.

– Есть просто шнауцер, – охотнопояснила Дана, – есть ризеншнауцер, здоровенный такой, лохматый. Пожалуй,повыше стола будет…

– Господи! Зачем тебе такоймамонт? – невоспитанно перебила я подругу. Но тут же спохватилась и решилаобратить некорректное замечание в шутку: – Хотя… сможешь на нем в магазинверхом ездить. Впрочем, если на полном серьезе, то охранный пес в деревнесовсем не лишний.

– У нас спокойно, – отмахнуласьДана, – до сих пор двери не запираем. Но ты, как всегда, не дослушаламеня. Я ведь вела речь не о великане-шнауцере, а о цверге. Ну-ка, переведи снемецкого!

– Гном, – автоматически ответила я.И засмеялась: – Гном-шнауцер. Карликовый вариант.