– Свет резкий, – пожаловаласьона. – Жозе по отвесным ступенькам туда не залезть. Ее комната внизу, унее ноги болят и с равновесием плохо, на второй этаж старушка еще залезает, адальше никак. У Жози была подруга, Люся, та в семьдесят сломала шейку бедра искончалась. У мамы с той поры страх, она уверена, что такая травма смертельна,хоть я ей и повторяю: нынче просто сустав заменяют, через месяц послехирургического вмешательства старички сайгаками скачут. Не верит. Я очень люблюЖозю, встаю ежедневно в шесть, чтобы в магазин к открытию прирулить, пробки жена дорогах. Выспаться удается только в понедельник, в мой выходной. А Жозявскакивает с птичками в пять, и ей ничего не стоит пришлепать в мою спальню –на циферблат она не смотрит – и с самыми лучшими побуждениями объявить:

«Я кофе сварила. Хочешь чашечку?»

Жозя беспокоится о моем здоровье. Я люблюутром пить кофе с молоком, а вечером какао. Только из города приеду, возьмусьза банку, а она тут как тут, с заявлением: «Какао плохо для твоей головы!» Вотя и нашла выход. Оборудовала себе спальню в мансарде и там же некое подобиекухоньки устроила: чайник, небольшой холодильник, шкафчик с запасами. Толькопойми меня правильно! Я очень, очень люблю Жозю, она мне как мать и…

– Можешь не продолжать, –усмехнулась я, – ты в поисках покоя устроилась на самом верху, куда повинтовой лестнице старушке не добраться.

– Да, – глухо ответила Дана и сняласалфетку. – Фу, как мне плохо. Извини, только-только жаловалась на Жозю, асама выдернула тебя из-под теплого одеяла на заре.

– Ерунда, – покривила ядушой, – я уже проснулась. Чем могу помочь? Хочешь, сделаю завтрак? Толькочестно предупреждаю, повариха из меня никудышная, яйца всмятку не заказывай!Еще ни разу, даже если стою над кастрюлей с часами в руках, не удалось получитьтвердый белок и жидкий желток. Отчего-то постоянно выходит наоборот!

– Это же невозможно, – неожиданноулыбнулась Дана, – белок всегда сварится раньше.

Я развела руками:

– Прости.

– Я не хочу есть, вопрос в другом.

– Говори. С остальным я легкосправлюсь, – опрометчиво пообещала я.

– Ты же водишь машину?

– Да, но сейчас временно осталась безавтомобиля. Джип вернула старым издателям, купила малолитражку, да неудачно.Живо продала ее, заказала в салоне новую и пока передвигаюсь пешком. Ты жезнаешь последние события моей жизни,[3]я вчера рассказала вам с Жозей про свой развод.

Данка кашлянула и вздрогнула.

– Ой, головой двигать не могу! Поняла,тачки у тебя нет. Но права имеются?

– Конечно.

– Можешь скатать на моей коробчонке ваэропорт?

– В принципе да. А зачем?

– Собачку встретить.

– Кого? – изумилась я.

– Вечером я говорила тебе оцвергшнауцере, он сегодня прилетает из Франкфурта.

– Ага! – вспомнила я.

– Щенка надо забрать.

– Я сумею?

– Конечно, это элементарнаяпроцедура, – забубнила Дана. – Все оплачено, вот нужные бумаги, залномер семь, там отдашь квитки и получишь Мусеньку.

– Цвергшнауцера кличут Мусей? –засмеялась я. – Не слишком пафосно.

– Вообще-то она Беатриса Каролина ТретьяГросс Шлосс из Эттинга, – пояснила Дана. – Но я посмотрела на фото исразу поняла: прилетит Муся. Полное имя лишь для выставки. Уже купила ейрозовую подстилку, шлейку со стразами и миску с надписью «Girl».

– Думаю, Муся устроится на ночлег в твоейкровати, и личный матрасик ей не понадобится, – вздохнула я. – Давайключи. Вот только одна проблема… Хоть я и имела когда-то дома живность, нонедолго, животных не понимаю и слегка побаиваюсь. Правда, кошек меньше, чемсобак.

– Это ты зря, – с явным трудомвыговорила Гарибальди, – киски непредсказуемы, а когти у них остреебритвы, с псом легче договориться. Так в чем незадача?

– Твоя фон баронесса третья меня неукусит? Посажу ее на сиденье, а она на меня набросится… Мало ли чего собачинепокажется, еще кинется и сожрет водителя!

Данка расхохоталась и опять рванула к окну.Высунувшись по пояс на улицу, она оттуда сказала:

– Мусе два с половиной месяца, она чутьбольше апельсина и намного меньше буханки черного хлеба. В столь нежномвозрасте щенята обожают окружающих и кидаются на людей только с желаниемпоцеловаться. К тому же Мусю выдадут тебе в перевозке, специальном боксе.Умостишь его на заднее сиденье – и рули спокойно.

– Вот и отлично, – успокоилась я. –Не волнуйся, доставлю твою собачку в лучшем виде.

До аэропорта я докатила без особыхприключений. И зал, в котором происходит выдача живых посылок, обнаружилалегко.

Симпатичный молодой человек в форметаможенника внимательно изучил бумаги и сухо произнес:

– Подождите, пожалуйста, сейчас привезутклетку.

Я опустилась в кресло и начала перелистыватьодин из журналов, лежащих на стеклянном столике. Через пятнадцать минут мненадоело читать про лаковые сапоги и модные береты, и я уже начала подумывать, неспросить ли у служащего, куда подевалась собака, но тут послышался грохот,железная дверь в дальнем конце комнаты распахнулась, и в помещение вкатиласьтележка, на которой громоздилась здоровенная ярко-голубая конструкция изпластика.

– Получите – распишитесь, – бойкопроорал парень в комбинезоне, толкавший каталку. – Тяжелая, зараза!

Я разочарованно опустила взгляд в журнал. Взале находилось еще несколько человек, и в голову мне пришло: наверное, кто-товыписал себе слона. Отчего я была столь уверена, что сейчас привезли не Мусю?Объясняю: навряд ли экономные немцы посадят крохотного щеночка в перевозку,которая по размерам обогнала «Газель».

– Госпожа Гарибальди, получитегруз, – сказал офицер.

Я мирно перелистывала страницы с фотографиями.

– Данунция Гарибальди, ваш заказприбыл! – не успокаивался таможенник.

– Сколько можно ждать? – возмутилсясидевший на диване мужчина в пальто. – Я пришел сюда час назад!