– Верно, – кивнула Дана, –маленький, меньше кошки. Такой славный! Вот завтра его привезу, и увидишь. Тыже можешь у нас пару дней пожить?

Я глубоко вздохнула и внезапно ощутилаполнейший душевный комфорт. Давно мне не было так хорошо, ни одна будоражащаянервы мысль не лезла в голову. Рукопись я сдала, никаких обязательств не имею,в доме у Гарибальди тепло, уютно, замечательно пахнет свежими булочками и кофе,а мой мобильник молчит…

– Мы с тобой, несмотря на дружбу, ни разуне говорили о твоем творчестве, а тут я прочитала в журнале статью проВиолову, – вдруг тихо продолжила Дана, оглядываясь на плотно закрытуюдверь гостиной. – Там говорилось, что ты сначала лично раскрываешьпреступление, а уж потом пишешь книгу. Скажи, это правда?

– Ну, в принципе да, – кивнулая. – Иногда мне, правда, кажется, что сюжеты лучше придумывать, но господьобделил меня фантазией. А вот рассказать о реальном случае получается оченьздорово.

Данка встала, приоткрыла дверь, заглянула вкоридор, потом осторожно захлопнула дверь и заговорила, еще больше понизивголос:

– Боюсь, Жозя услышит, еще волноватьсяначнет. Тут беда приключилась!

– С тобой? – насторожилась я.

Данка помотала головой.

– Знаешь, иногда происходит цепьслучайностей, а потом соображаешь: их судьба специально подстроила. Понимаешь?

– Пока нет, – удивленно ответила я.

Дана села в кресло и поджала ноги. Голос еестал непривычно серьезным.

– Мы с тобой в последнее время малообщались, даже звонить друг другу перестали, а тут еду в метро, гляжу, девчонкакнигу читает, на обложке фото писательницы, написано – «Арина Виолова», и ясразу узнала тебя. Мне так интересно стало! Когда вышла на улицу, к лотку сгазетами и книгами побежала, а там несколько твоих детективов продается. Купилаиз любопытства и, что называется, подсела. Все позвонить тебе собиралась,высказать восхищение, да дела мешали. Магазин, мастерицы… Аксессуарами сейчасмногие торгуют, надо крутиться, чтобы выжить. Знаешь, какую я феньку придумала?Украшение из птичьих перьев! Но не о бизнесе речь. Видишь, как получилось:сначала я твои книги приобрела, потом газету о тебе прочитала, а вчера потелику увидела. Тут я и поняла: не случайно все это, надо к тебе обратиться. Тыже мне поможешь, а?

– Непременно, если сумею понять, в чемпроблема, – так же шепотом ответила я. – Ты расскажи все по порядку…

Не сразу, но мне удалось разобраться вситуации. К сожалению, Данка не умеет говорить кратко и емко, поэтому пришлосьпотратить много времени, задавая подруге вопросы. Но в конце концов в темномтоннеле забрезжил свет, картина произошедшего стала проясняться.

Гарибальди живет в деревне. Да, да, в прямомсмысле слова – дом стоит не в охраняемом поселке, а в самом обычном селе. Есливы купили себе коттедж за общим забором, то очутитесь в компании людей примерноодного с вами достатка. А вот в деревне классовое расслоение крайне велико.Данка со своим свежеотремонтированным домом, худо-бедно вертящимся бизнесом ииномаркой считалась в Евстигнеевке ну очень богатой. Местные бабы улыбалисьДане, а за глаза шипели, исходя ядом:

– Везет же некоторым! Ни черта не делает,а рубли в таз сгребает. Лишь о себе заботится – сын за границей, мужа нет,живет вдвоем с бабкой. Повозилась бы, как мы, на огороде с утра до ночи,попряталась бы от мужика-алкоголика в овраге, потащила бы на горбу пятерыхдетишек…

Тем не менее бабы частенько прибегали кГарибальди с просьбами:

– Даночка, дай сотенку до зарплаты, мойирод детское пособие пропил!

Дана, почему-то испытывавшая чувство виныперед селянками, охотно вытаскивала кошелек. А попрошайки, живо сообразив, чтоона не только обеспеченна, но и глупа, увеличили размер кредитов. Счет пошелуже не на сотни, а на тысячи.

Через некоторое время Дана поняла: ее попростуиспользуют. И деньги просят, и охотно приходят в гости с голодными отпрысками –поужинать, и никогда не возвращают долгов. Прозрению способствовал разговор,свидетельницей которого Дана стала совершенно случайно, решив зайти в местныймагазин за хлебом. До того дня Гарибальди никогда не заглядывала в сельпо,привозила продукты из Москвы, но в тот вторник она забыла купить в городе хлеби, подумав, что местный «нарезной» тоже сойдет, поспешила в лавку.

Дело было летом, Дана побежала за покупкой,нацепив босоножки на каблуках. Каблуком зацепилась о какой-то камень дашлепнулась прямо под открытым окном продмага. Она не ушиблась, улыбнулась лишьсвоей неловкости, начала подниматься, коря себя за то, что надела неуместную вдеревне обувь, и тут из окна до нее донеслись голоса.

– Бери колбасу, – хрипло предложилапродавщица, – свежая, утром привезли.

– Не надо, – ответила Таня Ларюхина,главная местная сплетница. – Макарон насыпь!

– Чегой-то ты перестала «Докторскую»брать? Вегетарианкой заделалась? Здоровенькой помереть решила? –засмеялась торговка.

– Да не! Зайду к этой дуре Гарибальди ипожру сервелату, – объяснила Ларюхина. – Чего зря деньги тратить,когда у ней задарма угоститься можно! Я и конфеты детям теперь не беру. Едвазавоют: «Мамка, сладкого хочем», – отправляю их к Данке. Ступайте, мол,ребята, к соседке, у ней и трескайте шоколадки.

– Ваще денег не считает! –подхватила лавочница. – В долг дает по первой просьбе!

– Видать, средств много, раз нежаль, – отметила Татьяна. – Харитоновы за ее счет давно бухают.

– Вот идиотка!

– Ваще без ума!

– А уж страшная!

– Потому и мужика потеряла.

– Говорят, сын ее бросил, не захотел сматерью-транжирой жить.

– Да ты че?! Вот интересно! Откуда ж уней бабки?

– Хрен ее знает! Наверняка ворует.По-честному таких денег не заработать, – подвела итог беседе продавщица.

Хлеба Данка в тот день не купила. Вернуласьдомой и сразу полезла под душ – ей захотелось отмыться от грязи. Едва она вышлаиз ванной, как в дверь позвонила Ларюхина и, как всегда, мило улыбаясь,проворковала:

– Даночка, чего поделываешь? Пустисериальчик по хорошему телику поглядеть, на большом экране лучше, чем поспичечному коробку.

Гарибальди прищурилась:

– Наверное, и от бутерброда с колбаскойне откажешься?

– Если угостишь, то судовольствием, – согласилась сплетница.