ученого совета все произойдет достаточно быстро… Потому хотел побеседовать теперь, в спокойной, так сказать, обстановке. Понимаю, что направление на Марс чрезвычайно важно для вас и как для ученого, и по личным причинам… простите, что затрагиваю такую деликатную тему…

— Извиняться не за что, — ровно ответил Виктор. — Этой трагедии более десяти лет. Я давно отгоревал. Жизнь продолжается.

Родители Виктора были в числе тех, кто разрабатывал программу третьего этапа колонизации Марса. В те годы поток переселенцев возрос на порядок, их отбор, обучение и адаптация требовали самого тщательного планирования. Отец и мать Виктора погибли в теракте, устроенном группой «Земляне» — одном из многих.

— Понимаю, для вас важно продолжить дело родителей, воплотить их мечту… И все же я попросил бы вас обдумать своё решение еще раз.

— Обдумать? — брови Виктора поползли вверх.

— Вот видите, вас мое предложение удивляет, — быстро сказал профессор. — Я даже не уверен, что решение о переезде на Марс вы действительно принимали… Это же нечто само собой разумеющееся: лучшие из лучших стремятся покинуть Землю.

— Это же… естественно.

— Знаете, за последние годы из дюжины по-настоящему талантливых молодых ученых, прошедших мою кафедру, на Марс отправились пять человек. Еще трое заявку не подавали из-за здоровья… вирусы, ну или как я, — профессор похлопал ладонью по подлокотнику инвалидного кресла. — Остальные тоже мечтали продолжить карьеру на Марсе, но «Дети человечества» их заявки по разным причинам отклонили. Так вот, вы знаете, Виктор… никто из них после этого не продержался в науке и года. Кто-то ушел в другие сферы, кто-то просто… потерял интерес к какой-либо реальной деятельности и переключился на вирт. Они восприняли невозможность попасть на Марс как окончательное жизненное поражение, понимаете?

Виктор кивнул. Он, конечно же, тоже так бы это воспринял, но об этом не хотелось и думать.

— Но ведь и на старушке Земле не перевелась еще работа для геологов! — продолжал профессор. — Программа освоения арктических просторов уже полвека как свернута. Последний подводный купол построен двадцать лет назад, и используют их теперь только для культивации водорослей… Мало кто вспоминает, что когда-то человечество мечтало о новой Атлантиде! Да о чем мы только не мечтали… здесь, на Земле, понимаете? Не об одном только космосе.

— Да, разумеется, я вас понимаю, — ответил Виктор скованно.

Разговор стал его утомлять. Сегодня утром он посмотрел на счет за воду и решил, что обойдется гигиенером; теперь тело под лучшей рубашкой из натурального хлопка ощущалось липким. Пахнет от него, должно быть, как от балласта…

А ведь на Марсе, наверное, придется вовсе забыть про водяной душ, не говоря уже о праве ежемесячно посещать бассейн. Что поделаешь, тяготы фронтира.

— Я не требую от вас никакого ответа сейчас, упаси Маркс! — профессор явно заметил замешательство гостя. — Просто прошу задуматься о моих словах. Космическая экспансия — это прекрасно, но ведь даже по самым оптимистическим прогнозам в ней будет задействовано не более одной десятитысячной человечества. В то время как здесь уже более восьмидесяти пяти процентов взрослого населения не имеет работы. Вирусы всех категорий распространяются вопреки строгим карантинным мерам. Мировой океан пока что кормит нас, но ведь и его ресурсы не безграничны. Вы знаете, что растут только бюджеты на исследования, связанные с Марсом? А вот, например, финансирование селекции новых сортов водорослей с каждым годом сокращается.

Виктор вежливо кивнул и зевнул через нос, не открывая рта. Профессора он безмерно уважал и был благодарен за помощь с исследованием и, главное, продвижением его в научном сообществе, потому без колебаний принял приглашение лично приехать в университет в выходной день. Однако выслушивать смягченную версию пропаганды «Землян»... пожалуй, профессор мог бы проявить больше такта. Ведь именно «Земляне» убили родителей Виктора.

Виктор скосил глаза на браслет, чтобы проверить время. Вроде на вечернюю платформу он пока успевает…

— Человечество всю свою историю мечтало о космической экспансии, — продолжал разливаться профессор. — Конечно, героический фронтир всегда был уделом меньшинства… но ожидали ли мы, что большинство превратится в жалкие остатки, брошенные в цивилизационном тупике? Закономерный вопрос — если мы не способны навести порядок у себя дома, что сможем построить в новом мире? Что мы знаем о жизни марсианской колонии, кроме того, что «Дети человечества» показывают в бравурных рекламных роликах?

— Многое знаем, — терпеливо ответил Виктор. — Каждый корабль привозит отчеты, логи и показания приборов, результаты измерений, научные статьи… личные письма, в конце концов.

— Личные письма… — повторил профессор. — Вы знаете, что каждое личное письмо проходит корпоративную цензуру? И отправлять можно не более одного в три месяца… я не вижу для этого ограничения никаких разумных причин.

— Разумеется, корпорация вправе защищать свою коммерческую тайну!

Виктор нахмурился. Направление, которое стал принимать разговор, ему решительно не понравилось. Одно дело — обычное для университетской среды нытье про цивилизационный тупик, и совсем другое — клевета на корпоративные идеалы, то есть измена интересам человечества. Профессору-то, может, уже и все равно, в его-то возрасте…

— Я получал личные письма от троих бывших учеников, — тихо сказал старик. — Голову готов прозакладывать: эти тексты писали не они. Но доподлинно мы знать не можем. Ведь в обратные рейсы летают только корп-офицеры, а колонисты остаются на Марсе навсегда…

Виктор с грохотом отодвинул кресло и поднялся на ноги:

— Профессор, при всем уважении, я не намерен выслушивать… Вы понимаете, что вообще-то я обязан доложить об этой беседе в корпоративную службу безопасности? Конечно, из уважения к вам я этого делать не буду. Но, Иисус, вы еще скажите, что это корпорации создают и распространяют вирусы.

— Конечно же нет! Корп-офицеры страдают от вирусов так же, как и простые смертные. Но программы массовой вакцинации сокращаются каждый год. Многие заболевания можно было бы лечить антибиотиками, но их населению не выдают, чтобы не развивать резистентность.

— И как все это должно убедить меня остаться на Земле? — Виктор с огромным трудом сохранял хотя бы видимость спокойствия. Отчаянно хотелось натянуть респиратор и уйти. —С этими проблемами я могу поделать не больше, чем вы — то есть ничего.

Профессор наклонился вперед и спросил почти шепотом:

— Вы слышали о проекте «Последний берег»?

Виктор фыркнул:

— Глупая городская легенда! Мы даже не знаем, существовал ли он когда-нибудь…

— Полагаю, кто-то должен сохранить эти сведения, — профессор упрямо сжал губы. — Некие люди… или