командирские нотки. Видимо, вирус еще не добрался до его мозгов, он сообразил, что за две минуты браслет Ады никак не взломать. — Проваливай, пока цела. И подружку свою забирай. Аугфильм чтобы нигде не всплывал, поняла меня? А то сама-то ты усвистишь на Марс, но где мать твоя живет, мы знаем. Даже если нас корпы загребут, Ашников на квартале много, и мы горой друг за друга. А будешь молчать — все останутся целы, я добрый сегодня. Всё, валите уже на свой корпов Марс, и чтобы больше не попадались мне…

— Но мы же не гражданки Марса, — тихо сказала Индира, когда они отошли от опасного прохода и поднялись в контейнер по шаткой наружной лестнице. — Мы еще не прошли отбор…

— Удачно, что Чернуха в таких деталях не разбирается, — пожал плечами Ада.

— Спасибо тебе…

Они стояли на лестничной площадке. Сюда доставал свет единственного в квартале целого уличного фонаря.

— И как ты только меня нашла? — догадалась спросить Индира.

— Да сообщения проверила. Мне друг один написал, он за нашим кварталом… присматривает. Эти мрази обсуждали, как нас подловить, в своем закрытом канале. То есть это они думают, что канал у них закрытый. Есть одна простая программка… Выбрали тебя, потому что решили, что ты более беззащитна.

В последнее время у Ады появились друзья, с которыми она Индиру не знакомила. Надо же, среди них есть настоящий хакер…

В пространстве между контейнерами завис пропагандистский дрон. Из динамика раздался глубокий теплый голос:

— Голод, войны, политические кризисы… Счастливые дети двадцать четвертого века не знают таких слов. Уже сотню лет корпорации оберегают человечество, словно нежная мать, которая держит на руках любимого младенца…

— Да заткнись ты! — бессильно бросила дрону Ада. — Маркс, полквартала месяцами сидит без электричества, а на пропаганду эту сраную энергия есть, ну надо же!

— Семь корпораций! — восторженно провозгласил динамик. — Защита, еда, энергия, кров над головой, Сеть, медицина — и будущее на Марсе! Семь корпораций — ваш щит и ваша опора!

— Ну вот какого корпа! — Ада ударила кулаком по ржавым перилам. — Ведь все, все до последнего конченого синтера понимают, что это туфта… Издеваются они так, что ли?

Индира обняла подругу за плечи:

— Не сердись, не надо, это же без толку... Видишь, дрон уже улетает.

— Этот биомусор, они тебя не поранили? — сменила тему Ада.

— Да вроде нет…

Они немного помолчали. Мимо прошаркала тетка с мусорным ведром, окинула их раздраженным взглядом.

Индира всматривалась в мутное небо над городом. Изредка сквозь марево пробивался лунный свет, а пару раз в год, когда ветер разгонял тучи, удавалось разглядеть звезды. Сегодня ночь была обычная, туман отдавал горелым пластиком. Но девушка знала, что Марс там, наверху, далеко от грязной Земли.

— Как-то все у нас будет там, на Марсе?

— Как-то будет.

Ада сжимала перила и безразлично смотрела вниз, в лабиринты переулков. Странно, она же так рвалась на Лотерею, и в школу ходила чуть ли не каждый день весь последний год, и спортом занималась часами, не щадя себя… Наверно, она просто устала, она ведь не железная, хоть и пытается казаться железной. Не может же быть, чтобы ее не волновал Марс.

— Давай провожу тебя в отсек, — сказала Ада. — Твоя мама уже, наверно, волнуется.

***

— Съешь еще риса, — мама подвинула к Индире пластиковую тарелку. — Один Иисус знает, когда тебя покормят в следующий раз…

— Не надо, мам, я сыта. Оставь себе на завтра.

Рис принесла самая богатая женщина в доме — та самая успешная суррогатная мать. Обычно те, кто находил работу, стремились как можно скорее покинуть контейнеры, но суррогатка все равно сроки беременностей проводила в медицинском центре и не видела смысла тратить деньги на жилье.

Весь день соседи приходили поздравить Индиру. Принимать гостей пришлось во дворе: в крохотный жилой отсек такая толпа никак не поместилась бы. Напуганная вчерашними Ашниками, Индира ожидала, что соседи станут завидовать, злиться — но ее скорее жалели. Каждый год девушки из их квартала выигрывали Лотерею, но все потом возвращались, не пройдя отбор. Большинство отбраковывали по здоровью, хотя кто-то из соседнего квартала однажды дошел до корпоративного психолога — и провалился уже там. Об этом этапе отбора ходили легенды, никто не знал, чего этим корпам могло не понравиться… «Лучше бы не воображала о себе… Падать-то больно будет», — читала Индира во взглядах соседок, всю жизнь не покидавших контейнеры.

А вот Ада с соседями прощаться не стала, с самого утра куда-то убежала — наверное, к своим новым друзьям. В глубине души Индира ревновала и обижалась, что подруга не знакомит ее с ними. Что же, теперь-то само собой получится, что Ада с ними больше видеться не будет.

Индира тихо улыбнулась. Она боялась бы отбора и, чем корп не шутит, самого Марса намного больше, если бы с ней не было Ады. С ней порой непросто, очень уж она нетерпелива и вспыльчива; она никогда не оставит подругу и не предаст. Вместе они могут намного больше, чем каждая из них по отдельности. Вместе они пройдут любой отбор, они улетят на Марс… хоть это и значит, что маму Индира больше не увидит.

— Ну мама, я же знаю, ты весь день ничего не ела.

Мама никогда ни с кем не спорила. Она тихо улыбнулась и взяла с тарелки рисовый колобок.

Индира знала, что, приняв решение сохранить беременность, ее мать, как и многие женщины из контейнеров, уполовинила свой социальный рейтинг навсегда. Нелицензированное родительство — социально безответственное поведение, а получить лицензию для балласта практически невозможно. За любое нарушение общественного порядка полагалась стерилизация, но даже тех, кто ее избегал, призывали отказаться от деторождения во имя будущего планеты. Стерилизация была единственной медицинской услугой, доступной каждому землянину, мужчине или женщине, совершенно бесплатно. Корпоративная пропаганда заявляла, что жители Европейского конгломерата живут богаче, потому что заводят намного меньше детей. Азия же отчаянно отставала, не действовали ни пропаганда, ни сокращения базового пайка – во дворе каждого контейнера играли дети.

Отца своего Индира помнила. У него была мягкая улыбка, он никогда не повышал голоса. Однажды он построил во дворе их дома качели из остова промышленного робота, найденного на свалке. Индира не обижалась, что официально он ее так и не признал: берег рейтинг. Все равно они были семьей.