когда древесину вывозили с помощью железной дороги. Само дерево 24–7 было огромным: чтобы обхватить его, понадобилась бы дюжина взрослых людей, держащихся за руки. Мужчины в городе все еще иногда его обсуждали: 24–7, крупная рыба, сорвавшаяся с крючка.

Рич прижал ладонь к коре 24–7. Карпик тоже. Каждый вдох словно царапал легкие Коллин. Спустя мгновение Рич сделал шаг назад и откашлялся, затем прижал большой палец к верхней губе, словно пытаясь изгладить старый шрам, поднимавшийся к его левой ноздре. Когда Коллин впервые его увидела, то решила, что шрам придает его лицу злобное выражение. Сейчас же она достаточно хорошо изучила его жесты, чтобы понимать: Рич хочет ей что-то рассказать. Она всю неделю наблюдала, как он обдумывает свою мысль, вертит ее в голове. Так плотник примеряется к куску дерева, решая, где сделать первый разрез. Рич взял ее ладонь в свою, мягко сжал три раза. Я. Тебя. Люблю. Шесть месяцев назад это могло бы заставить сердце Коллин биться быстрее, но теперь она знала, что здесь нет ни страсти, ни желания. После больницы в Риче словно что-то щелкнуло. Как только Коллин выздоровела, она захотела попробовать снова – доктор сказал: «Выждите несколько здоровых менструаций и пробуйте снова». Коллин страстно желала снова взять на руки живого, извивающегося младенца – своего младенца, но Рич отказал ей. Он больше ее не хотел. «Я устал», – говорил он, нежно отводя в сторону ее руки, и поворачивался на бок, к ней спиной. Может, все дело было в возрасте.

Коллин высвободила руку из его теплой, платонической хватки и двинулась вперед по дороге.

– Ты водишь! – Карпик осалил Скаута, скатился по дальнему склону хребта, к Проклятому ручью, и нырнул в кусты.

– Где же Карпик? – произнес Рич, отступая в сторону, чтобы прикрыть свою больную коленку. – Кто-нибудь видел Карпика?

– Бу-у! – закричал Карпик, выпрыгивая из зарослей и пытаясь выпутаться из цепких ветвей кустарника.

Рич прижал к груди руку, изображая ужас, и Карпик просиял. Скаут ткнулся носом ему в ухо. Пес всегда был его самым верным товарищем по играм – ведь ни братьев, ни сестер у Карпика не было.

Рич перебросил Карпика на другую сторону Проклятого ручья – двенадцать футов в ширину, чистая и глубокая вода, обжигающая холодом. Один из последних ручьев, куда еще заплывает лосось. Коллин стояла на берегу, наблюдая, как Рич идет вброд, чтобы проверить заглушку на трубе – по ней вода стекала за поворот и вниз, до самого их домашнего резервуара. Все было в порядке: Рич с удовлетворенным видом повернулся и направился к Коллин. Теперь она возвышалась над ним. Рич улыбнулся их неожиданной разнице в росте, его стриженые каштановые кудри посеребрились на висках, около ушей. Он положил ладони ей на талию, и хотя Коллин знала, что в этом не могло быть ничего такого, ее сердце замерло: от ощущения его мозолистых пальцев на косточках ее таза, от жара его рук и приятной тяжести на коже, от запаха мыла, исходящего от него. Он перекинул ее через плечо.

– Рич! – завизжала она.

Он пересек ручей и поставил ее, смеющуюся и раскрасневшуюся, на другой берег. Он тоже покраснел, губы расплылись в дурашливой улыбке. Коллин вдруг почувствовала прилип глупой надежды. Давай попробуем снова. Давай продолжим пытаться. Ей всего лишь тридцать четыре года, почему у нее не может быть еще одного ребенка?

Перейдя ручей, они оказались в нижней части Проклятой рощи, на территории, принадлежавшей компании. Впереди возвышались старые секвойи размером с небольшой дом, сквозь густую хвою пробивались лучи утреннего света, отбрасывая на все зеленоватый отсвет.

– Куда мы идем? – тихо спросил Карпик. Под кронами этих огромных деревьев они все непроизвольно приглушили голос.

– Почти на месте, – произнес Рич.

Они поднялись по крутому склону, мимо водопропускной трубы, где Проклятый ручей вытекал из-под гравийной дороги, рассекающей рощу надвое – на нижнюю и верхнюю половины.

– Что это за дорога? – спросил Карпик.

– Безымянная дорога, – отетила Коллин. – По ней можно дойти до тети Энид.

Выходящая из леса дорога была испещрена выбоинами и ямками, обочина заросла пожелтевшим кустарником. Должно быть, недавно дорогу снова опрыскивали. Компания об этом хорошо заботилась. Дорога компании вообще была лучшей: лучше, чем окружная, даже лучше, чем дорога Лесной службы. Правительство опрыскивало дороги всего раз в год, весной, а «Сандерсон» – постоянно. Ядом заливали все, что не являлось хвойным, ценным деревом – секвоей или елью. Назавтра заросли ольхи и ежевики, сорняки и разросшийся подлесок скорчатся и умрут, так и не успев захватить широкую дорогу, по которой могли разъехаться два грузовика, нагруженные древесиной.

– А вот что это за ручей – действительно важный вопрос, – сказал Рич. Вода бурным потоком шумела где-то в верхней части Проклятой рощи.

Карпик на секунду задумался.

– Каждый Гундерсен рождается с картой округа Дель-Норте, начертанной на ладони, – подсказал Рич.

Карпик сверился с ладонью. Лес был настоящим лабиринтом. Туман и шум текущей воды сбивали тебя с толку, здесь легко было потерять чувство направления – и очень сложно найти место, откуда ты бы видел хоть что-то, кроме вершины следующего хребта. Даже те, кто вырос в этих лесах, все еще иногда терялись в чаще, уходя на охоту. Стоило пройти несколько минут в одном направлении, как лес, казалось, начинал двигаться. Вскоре ты уже стоял, оглушенный, с кружащейся головой. Словно ребенок, которого раскрутили в игре в «Жмурки», а потом сорвали с глаз повязку – и вот ты стоишь, моргая и пытаясь собраться с мыслями.

Но к Ричу все это не относилось. Забрось Рича в лес безлунной ночью – и он за десять секунд найдет путь домой. От твердо решил научить этому сына – так же, как в свое время его научил собственный отец, погибший, когда Рич был ненамного старше Карпика.

Рич провел пальцем по линии жизни, пересекающей ладонь Карпика.

– Проклятый ручей? – догадался он.

– Правильно, – кивнул Рич. – Если ты знаешь, где какой ручей, то всегда сможешь добраться до дома.

Над дорогой висел проржавевший знак:

ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

ТЕРРИТОРИЯ ПРИНАДЛЕЖИТ КОМПАНИИ «САНДЕРСОН ТИМБЕР»

НЕ ВХОДИТЬ

Рич подошел поближе. Карпик последовал за ним, Коллин брела позади.

– Где это мы? – спросил Карпик.

– В верхней части Проклятой рощи. – Рич склонил голову, словно кающийся грешник в дверях церкви. – Сотню лет назад по всему побережью росли такие же огромные деревья. Два миллиона акров.

Над ними возвышались секвойи, верхушки их исчезали в тумане. Так вот зачем Рич их сюда привел. Он хотел, чтобы Карпик увидел эти гигантские