Третья руна Йер, состоящая из двух обращенных друг к другу углов, означала в трактовке отца ожидание, завершение. Также эта руна символизирует судьбу.

Четвертой оказался Наутиз, похожая на перекошенный крест, символизирует ограничение.

В центре руна Эйваз, напоминала перевернутую букву «Z» – препятствие и защита.

Под рунами шли слова, написанные латиницей и видимо не замеченные отцом, так как в расшифровке их не было: annon, maetha, glawar, omentie, edraith. В голове сам собой всплыл выученный в детстве синдарин* – ворота, сражаться, солнечный свет, встреча и спасение.

И что все это значит? Я лежала маленькая в центре – на руне спасение и защита. Судя по всему, отец понял эти символы буквально. И всю мою дальнейшую жизнь готовил меня к этой роли. Иначе как объяснить многочасовые тренировки? Нет, поначалу мне даже нравилось. Что может быть лучше, чем время с любимым отцом и восторг в его глазах, когда ты преодолеваешь очередную полосу препятствий или попадаешь в яблочко.

Отложенная тетрадка, зашуршала и ветер перелистнул несколько страниц, подняв их вчиталась:

«Я учу ее выживать. Очень боюсь, что когда-то придется с ней расстаться и меня не окажется рядом. Она – мой солнечный свет, ожившая сказка».

Стало немного зябко. Во-первых, от ответа на вопрос к чему меня готовили, во-вторых, от этой сумасшедшинки в отце, которую я не замечала. Хотя почему не замечала? У него ведь весь бизнес был построен на этом – компьютерные игры, тематические костюмы, тренировки боев, фестивали, квестовые комнаты… Он жил всем этим…

«Толкинулся сам – толкини другого», – всплыла в голове любимая фраза отца.

Размышляя, рисовала пальцем по рунам, удивляясь тому, как они выщерблены в камне. Похоже на огромную инталию** из граната.

Неожиданно выводимые символы вспыхнули розоватым огнем. С запозданием заметила, что порезала палец и последние руны обвела кровью.

Ведущая вглубь стена неожиданно пошла зыбью, стала дрожащей, полупрозрачной.

Что-то за спиной громыхнуло, задрожало. Внезапно стало темно, и только кроваво-красный свет, бьющий из камня, развеивал неожиданный мрак.

Перепуганное сознание как-то лениво отметило, что вход засыпан и судя по отсутствию просвета, я погребена под скалой. Останусь, задохнусь от нехватки воздуха в этом каменном склепе. Выход только один – надеяться, что зыбкая поверхность за спиной это самый настоящий портал в мой родной мир. И что-то мне говорило, что долго он не продержится.

Подхватив разбросанные вещи, подошла ближе. Притронулась к стене и рука провалилась. Набрала в грудь побольше воздуха и сделала шаг в неизвестность.

Вокруг меня сгустилась липкая темнота, от которой непривычно резало глаза. Окруживший вакуум, забивал легкие, доводя до головокружения.

Сделала несколько быстрых шагов вперед и, заметив сереющее пятно, сорвавшись с места, побежала к нему. В груди резало от нехватки кислорода, голова кружилась, накатывала слабость.

«Ник, люблю тебя», – призналась я единственному, кому никогда этого не говорила.

«Бель, что с тобой?», – донеслось встревоженное, но сознание уже уплывало.

Зафиксировав ударивший резью по глазам свет, сделала большой глоток воздуха, от которого стало больно в груди.

Еще один шаг и я обессиленно упала, впервые в жизни потеряв сознание.

* вымышленный эльфийский язык, разработанный Дж. Р. Р. Толкином.

** ювелирное изделие или украшение, выполненное в технике углублённого рельефа на драгоценных или полудрагоценных камнях, или на стекле

Глава

3

«Бель! Бель! Бель!» – настойчиво долбил дятел в моей голове.

И я готова была его убить. Даже несмотря на его нематериальность. А что отыщу, обниму, убью! Крутой план.

«Тебе не кажется, что, будучи моим вторым Я, ты должен молчать, когда я теряю сознание?»

«Хух, жива, – выдохнул с облегчением мой незримый собеседник: – Ты что творишь, ненормальная?»

«Медленно схожу с ума. Не заметил, а? А если быть более точной, то процесс уже завершен», – пробормотала я, озадаченно разглядывая темно-синее небо и фиолетовую луну над головой.

В голове затанцевало множество Фрекен Бок с их «Аля-ля-ля-ля… а я сошла с ума… какая досада!»*. А в книгах пишут про звездочки… И черно-белый кот из совершенно другого мультфильма влез, сменив картинку со своим: «Врут, бессовестно врут»**.

«Так что ты натворила?» – уже спокойно прозвучал голос в голове.

«А что я натворила?» – поинтересовалась я, и только лежачее положение, помешало потупить глазки и пошарпать ножкой.

Но представленный мной образ, судя по всему, и так дошел до адреса.

«И не делай, такое виноватое личико. Рассказывай!», – настойчиво потребовал мой визави, а я лишь сокрушенно выдохнула: и почему я всегда его слушаюсь?

«Да кто он вообще такой?» – вскипело внутри негодование, но тут же сменилось трезвым осознанием, что Ник единственный кому до меня есть дело.

«Слушай, а это нормально видеть сиреневую луну?», – попробовала осознать я масштабы своего помешательства.

«А какая она обычно?» – удивился чему-то мой собеседник.

«Желтая. Белая, иногда оранжевая, иногда красная. Но не сиреневая! Может, у меня что-то с глазами? Травма, привела к дальтонизму.… Хотя, нет глаза вроде бы целые. Не болят», – для убедительности повертела головой из стороны в сторону, прислушиваясь к собственным ощущениям.

«Что такое дальтонизм?»

«Нарушения цветовосприятия, – машинально ответила я, – Постой, но это же знают почти все?…»

Повисла тишина. В голове вспышками промелькнули все воспоминания, когда Ник чего-то не знал, и мне приходилось ему объяснять, или когда он объяснял мне про концентрацию и магию, подсказывал, когда у меня возникали сложности в тренировках с мечом, и для моих наставников его подсказки были откровением.

«Опиши, что ты видишь?» – попросил Ник.

И я, с трудом поднявшись на ноги, принялась описывать увиденное: темное небо с яркими звездами (удивительно, но тут они различались цветами – такие себе голубые, синие, красные, желтые и зеленые неоновые фонарики), нежно сиреневую луну, розоватые в вечернем сумраке деревья – привычные сосны, клены и дубы в несколько раз превышающие размером наши, странные гиганты с бело-золотистым стволом и листочками как у розмарина…

«Икреи, – шепнул Ник и облегченно выдохнул. – Ты в моем мире. И если судить по приближающимся сумеркам недалеко от меня. Ночью тебе лучше устроиться на дереве – в лесах много диких тварей».

Оглянулась, отыскивая подходящего для моего древолазанья кандидата. Остановила взгляд на могучем разлапистом дубе с нижней веткой на высоте моего роста и, подхватив рюкзак, доковыляла до выбранного дерева.