– А ещё я остаюсь здесь на завтра, – важно объявил Марк, картинно встав в позу, – меня попросили остаться с играми на свадьбы, очень уж им зашло. Так что, душечка, отсыпайся, никто тебя на рассвете отсюда не увезёт.

– Так, я протестую! – Фауст захлопнул книжечку и повернулся к парням. Снеди они и правда принесли будь здоров: несколько бутылок, корзина овощей, пара утренних булок и три связки колбасы. А ведь ещё и унесли не всё! Ну что ж, до следующего городка пропитание есть. – Я планировал к вечеру переправиться через Левсан, чтобы в ближайшиедвадня добраться до первой деревни во Флоосе.

Марк развёл руками.

– А тебя никто не заставляет. Идите, куда шли. Мы ж на Ромашке, мы догоним. Всё равно все встретимся в столице. Ещё посмотрим, кто первый приедет.

– А я, – негромко отозвалась Корнелия, – не унесу Феликса на своих двоих, а лошадь эта без хозяина не поедет. Да, Марк, давай останемся. На свадьбах-то, небось, заработок побольше светит. Мишки не будет, но подыграть на танцах смогу.

Марк, улыбаясь, смотрел на парней.

– Ну что? Договорились?

Фауст тихонько засопел, но, собравшись с силами, кивнул. Ему теперь и самому хотелось остаться на праздник, но его-то, в отличие от Марка, никто не звал. Гней тем временем уже разложил стол, перепачканный в копоти и порохе, и поставил на него корзину с овощами.

– Хоть ты-то со мной пойдёшь? – Фауст повернулся к столу. Гней кивнул.

– До самого моста, мастер. По карте затем развилка как раз на две дороги, которые ведут к столице. А в городе уже встретимся все вчетвером. Так, а я бегу за пивом для нас и водой для Феликса, а то ж передумают ещё!

– Ээй, – простонала Корнелия, – хватит меня так называть, мы же договаривались!

Гней поклонился девушке и торопливо прошёл к выходу из шатра.

– На самом деле, – прошептал он, откинув полотнище и обернувшись к ребятам, – я трактирщику так и сказал, что вода для медведя. Так что, – он поднял руки, – это не оскорбление. Ну, бывайте! Скоро вернусь.

Марк принялся раскладывать продукты на столе, предварительно протерев его от копоти краем рукава. Корнелия взяла оттуда огурчик и принялась тихонько его грызть.

– Может, чего посерьёзней? – заботливо спросил Фауст. Та покачала головой.

– Отложите мою долю, я оставлю её на дорогу. Завтра-то, небось, накормят, на празднике-то.

Парни пожали плечами и приступили к трапезе. Обсуждать было нечего. Номера были одни и те же, реакция зрителей – тоже, новых впечатлений от выступлений не было уже с два года. Всё, что было нужно – отдохнуть и набраться сил. Марку – перед завтрашней работой, а Фаусту – перед долгой дорогой до чужеземных деревень. Они кивнули запыхавшемуся Гнею, когда тот пришёл с четырьмя огромными полными кружками, и молча подвинулись, чтобы он мог сесть рядом.

***

Крик первых петухов застал Фауста под столом. Он сонно потёр глаза и сел, едва не ударившись макушкой. Марк уже сидел чуть поодаль, разбирая свой свёрток и протирая игровые камушки. Ему сегодня, верно, придётся вспомнить все развлечения, с которыми он знакомился ещё в детстве. Гней и Корнелия спали: один – прямо на траве, раскинув руки, а вторая – на мягкой медвежьей шкуре в обнимку с опустевшей чашкой. Марк заметил шевеление под столом и ободряюще кивнул.

– Рад, что ты наконец со мной. Вам бы выехать до полудня, пока погода хорошая. И еду с собой всю заберите – кто знает, когда получится снова подзаработать.

– Пожалуй, ты прав, – пробормотал Фауст, выбираясь из-под стола. – Феликса не буду пока будить, пусть отсыпается, а вот этого братца уже пора, – ребята уже давно звали Корнелию именем её подопечного, не вкладывая, однако, в это никаких ругательных смыслов. Корнелией она была в Аркеях, в храме или на семейных встречах, когда одевалась в богатые платья, или со строгим лицом сидела за обеденным столом, или изучала бесчисленное содержимое библиотек. Но здесь, в шатре или на телеге, ворчащая, растрёпанная и смешная, не быть Феликсом она просто не могла. – Давай, поднимайся! – он потряс Гнея за плечо, – собираться пора!

– Да я заплачу… – пробормотал он, – да всё верну… а? Что? – он подскочил. Фауст покачал головой.

– Пожитки свои собирай, говорю, и выдвигаемся, пока жара не настала. Пешком до переправы весь день добираться.

Гней поворчал немного, но послушно сел на месте. Собирать было не много. Они уносили с собой весь реквизит, а он уже с ночи был сложен в мешки. Корнелия и Марк продолжали дальше путь без красочных фокусов: было бы странно, если б медведь вдруг начал ставить фейерверки. Столик ребята оставляли Марку, чтобы тот увез его на лошадке. Оставалось только поделить всё имущество да ту еду, которая осталась после ночного пиршества.

– И не забудьте, – напутствовал Марк, продолжая раскладывать свои камушки и напёрстки, – на переправе предупредить, что мы скоро проедем. Вас-то пропустят сразу, а мне без этих ваших храмовых знаков придётся кругленькую сумму отвалить.

– Да всё помним, – отмахнулся Фауст, который принялся рассовывать по сумкам хлеб и репу, – они ещё и доплатят, чтоб вы от них уехали поскорее.

Корнелия тем временем тоже уже проснулась. После прохладной ночи она чувствовала себя явно свежее. Потянувшись, она села на медвежьей шкуре и тоскливо смотрела на сборы.

– Ты правда уверен, что это безопасно? – наконец спросила она. – Ладно мы, мы вдвоём и на Ромашке… но вы-то поодиночке. Да ещё заграница.

– Мы сумеем за себя постоять, – мягко улыбнулся Гней, перевязывая свои пожитки. – Все пути вдоль реки Левсан просматриваются нашими дозорными. А дальше… дальше как пойдёт.

– До новолуния две с половиной недели, – словно не слыша, продолжила девушка, – успеть бы добраться до столицы. Ярмарка же. А вы дождётесь? Вы точно дождётесь? А вдруг мы задержимся?

Марк вздохнул и сгрёб в кучу свои камешки.

– Мы не опоздаем, Корнелия, – неожиданно серьёзно сказал он, – после переправы всего два пути. Кого-то из наших мы нагоним ещё до въезда в город. Не беспокойся попусту.

Девица кивнула и снова свернулась в калачик, как ночью. Фаусту было немного лестно её беспокойство: всё-таки Феликс был знатным ворчуном, и никто из ребят не подозревал,