бормочешь, — сообщила ей Анна Семеновна через какое-то время. — Слов не разберу.

У Оли упало сердце.

— Это я к занятиям готовлюсь, учебник под подушку кладу.

— Ну-ну.

Анна Семеновна была уверена, что слышала немецкие слова, язык она еще хорошо помнила, но ничего не выспрашивала. Товарищ Николай в письме намекнул, что девушка непростая, лишних вопросов задавать не надо.

А Оле пришлось учиться засыпать после Анны Семеновны, которая долго-долго ворочалась, вставала покурить в форточку, отчего сон вообще исчезал.

Когда деньги испарились, Оля пала духом.

— Так. Понятно, — вынесла вердикт Анна Семеновна. — Убираешь комнату, в очередь коридор, а я тебя кормлю. Кстати, отоварь-ка мой паек.

В пайке нашлись тушенка, сахар, папиросы, чай и зеленый кофе.

— Ну вот и живем. Кофе в другой раз не бери. Лучше папиросы. И сгоняй в деканат. Тебе стипендию должны платить повышенную. Напомни, кто твой отец. А то окопались всякие, забыли, кто за них кровь проливал, жизнь отдавал.

Теперь денег хватало на хлеб, трамвай и даже на кино, куда они сходили вместе с Анной Семеновной.

К декабрю группа научилась читать на немецком. Стало еще тоскливее. Было просто невозможно слушать исковерканные слова.

«Как она терпит, — думала Оля, разглядывая молодую симпатичную преподавательницу. — У нее, наверное, все кипит внутри».

— Камрад Ольга, — тотчас раздался голос женщины. — Вы бы внимательнее слушали. Скоро и до вас дойдет очередь. А вы, может быть, еще хуже будете произносить слова.

И куда подевалась теплая улыбка и симпатия преподавательницы? Откуда взялось столько неприязни?

— Слушаем вас, камрад Ольга. Прочитайте тот же абзац. Вы знаете, что такое абзац?

Оля кивнула и начала что-то испуганно лепетать.

— Громче, не стесняйтесь! — ехидно сказала преподавательница. — У вас только что было такое хорошее настроение. Что же вы?

«Действительно, — подумала Оля. — Что это я?»

Но голос не подчинялся ей.

— Вы не готовы? Жду вас после занятий!

Преподавательница отвернулась от Оли, продолжая так же улыбаться.

«За что она меня так?» — пронеслось в голове у Оли, а вслух она сказала по-немецки:

— Я хорошо готова к занятию. Но с удовольствием приду к вам еще раз. Уточните, пожалуйста, время.

Женщина вздрогнула, но промолчала. Лишь в конце занятия, когда Оля проходила мимо нее, неожиданно спросила на немецком:

— Вам, вероятно, очень скучно на занятиях? Я поговорю о вас на кафедре. Вы стараетесь, это заметно.

— Благодарю вас. Но меня все устраивает, — ответила Оля и ушла.

Это слово — «стараешься» — неслось отовсюду. Результаты были не так важны. Главное, чтобы было заметно старание, которое, как известно, легко имитировать.

На следующем занятии Олю попросили сходить за мелом в преподавательскую. В тесном кабинете Олю уже ждали.

— Проходите, Ольга, — на немецком начал разговор мужчина. — Представьтесь и расскажите о себе.

Отступать было поздно. Мужчина задавал вопросы, женщина попросила почитать и написать под диктовку.

— Как писать? Могу готическим шрифтом. Могу простым…

— Дома говорили на немецком? — спросил мужчина.

— Нет. Что вы! Я в школе ходила в кружок. Почти каждый день…

«Это ты, положим, врешь, — подумал мужчина. — но неважно».

Мужчина говорил на правильном немецком, без акцента, очень просто. А вот женщина знала язык потрясающе.

— Ты слышишь разницу между нами? — спросила она Олю.

— Да. Вы говорите на каком-то диалекте…

— Правильно. А какой диалект у тебя?

— Не знаю.

Это тоже была ложь. Оля знала, что говорит даже не на немецком, а на швейцарском немецком, который отличается и произношением, и выражениями, и даже некоторыми словами и оборотами.

— Я хочу предложить вам, Оля, позаниматься языком на нашей базе. С институтом я договорюсь.

— А как же сессия?

— Если вы окажетесь нам полезной… Неважно. Будет видно. Жду вас в воскресенье возле станции метро «Арбатская» в девять часов. А сейчас идите на занятие. И никому ничего не рассказывайте.

— А как же мел?

— Ах, да! Мел! Пожалуйста.

Мела никто в классе не ждал, вопросов не задавали.

Анна Семеновна на отъезд отреагировала спокойно.

— Вещи все забирай. Не хочу, чтоб приезжали и рылись тут у меня. Не подойдешь — хорошо, возвращайся.

В воскресенье рано утром к дому Анны Семеновны подъехала машина. Оля, увидев знакомого мужчину, вышла сама.

— Слушай, Оля, — напутствовала ее Анна Семеновна. — Я таких номеров машин не знаю. Будь осторожна.

Больше они не встретились.

Ольгу привезли за город, на какую-то дачу: небольшая территория, высокий забор, бревенчатый дом.

— Вы сразу с чемоданом? Может, и правильно, — в машине сказал мужчина. — Вопросов не задаете — тоже правильно.

В доме было несколько человек, но их присутствие скорее угадывалось.

— Вот ваша комната. Располагайтесь. Скоро позовут пить чай.

К чаю спустились трое: Оля, ее провожатый и средних лет женщина. Разговорились на немецком.

— Предложите нам чай. Будьте хозяйкой, Ольга, — произнесла женщина — несомненно немка.

Оля сделала все так, как делали бабушка и Матильдочка. Она аккуратно размешала заварку ложечкой, нашла салфетку, вдела ситечко в носик чайника. Приятным, как любила повторять бабушка, голосом Оля позвала всех к столу, слегка поклонившись. Стоя налила чай в чашки, открыла сахарницу и взяла в руки молочник.

— Может быть, фрау желает сливки? Не уверена, что они есть, но могу спросить. Еще сахар, герр?

Мужчина вопросительно посмотрел на женщину.

— Безукоризненно, — ответила она. — Как в лучших домах Германии. Даже голос меняет за столом. Кстати, что вы будете делать с этим пятном на салфетке? — уточнила она у Оли.

— Замочу в холодной воде, потом капну перекись. Она всегда есть в аптеках.

— А потом?

— Накрахмалю и поглажу.

— А если пятно останется?

— Вышью что-нибудь белыми нитками.

— Вы свободны, — сказал мужчина.

Обед Оле принесли в комнату, вернее, поставили поднос под дверью. Вечером позвали гулять.

— Самое время познакомиться, — начал мужчина, когда они отошли от дачи метров сто. — Меня зовут Олег Михайлович. Мы с вами пройдемся немного и поговорим. Если не возражаете, на русском.

Только тут Оля заметила, что за ними следует человек, да и впереди идет мужчина с собакой.

— Итак… Вы владеете немецким. Знакомы с их культурой быта. Про семью не спрашиваю, мы уже навели справки. Меня интересует другое — кто дома говорил на немецком?

— Соседка, — Оля ответила так, как научил ее дядя Николай.

— Допустим. А она откуда знала?

— Я не спрашивала. Мне казалось, что это обычное дело, что ли. А ей было приятно с кем-то поговорить.

— А писать, читать? — продолжал расспросы Олег Михайлович.

— Это уже в школе. У нас был кружок, его вела учительница труда. К ней, кроме меня, никто не ходил. Вернее, сперва ходил почти весь класс, а потом осталась я одна.

— Ваша соседка и