Фразу «Не думаю, милочка, что у вас с ним много общего» она слышала так часто, что готова была выть от тоски, каждый раз безошибочно угадывая, когда эти слова должны были слететь с уст собеседника. Обычно так оно и случалось, и Мэгги была уверена, что еще немного, и она сойдет с ума.

Тем, кого она считала близкими друзьями, Мэгги вначале пыталась объяснить, что нет ничего страшного в том, что его работа для нее — книга за семью печатями. Слава Богу, что, кроме работы, есть еще целый мир, в котором они могут быть близки. У них одинаковые вкусы, они любят одни и те же мелодии, смеются одним и тем же шуткам. Но те лишь скорбно качали головами, будто незаурядный ум Кевина и то, что он приехал из Лондона, делали его чужим.

Мэгги никогда не была затворницей. И сейчас не видела причин менять привычный образ жизни. К тому же Кевин с головой ушел в работу, с трудом выкраивая лишь парочку свободных вечеров, чтобы провести их с Мэгги. С немалым удивлением она вдруг стала замечать, что изменилась. Теперь она порой ловила себя на том, что смотрит совсем другими глазами на окружавших ее молодых людей. И какими же юными, незрелыми казались ей все те, с кем она еще так недавно весело проводила время!

Все, кроме Кевина… Он дурачился, хохоча во все горло, — и все равно оставался мужчиной, за высоким выпуклым лбом которого угадывался целый мир мыслей и чувств.

Даже если всему этому неминуемо придет конец, думала Мэгги, она ни о чем не станет жалеть. У нее останутся воспоминания, которые она пронесет с собой до самого конца.

Несколько раз за это время ей довелось видеть Эйлин. Правда, это случалось, только когда девушка являлась в салон сделать маникюр или укладку. В первый раз, когда та позвонила записаться, у Мэгги екнуло сердце. Она вдруг испугалась чего-то, и, как выяснилось вскоре, была права.

В назначенное время Эйлин явилась. Дождавшись, когда Мэгги разложит на маникюрном столике ножницы, пилки и целую батарею всевозможных баночек, блондинка сразу же перешла к делу:

— Вы делаете большую ошибку, дорогая.

В комнате, кроме них двоих, были и другие клиенты, вокруг которых суетилась Лиз, помощница Мэгги. Мэгги вспыхнула. Ей показалось, что все притихли, стараясь не упустить не единого слова. Даже сидевшие под сушилкой дамы затаили дыхание, отчаянно стараясь разобрать, о чем идет речь.

Впрочем, Эйлин, похоже, это ничуть не волновало.

— Вы хорошенькая, — продолжала она. — Теперь я понимаю, почему он клюнул!

Щеки Мэгги загорелись.

— Спасибо, — независимо кивнула она, хотя слова соперницы вовсе не были комплиментом, и обе девушки прекрасно это понимали.

— Но он быстро устанет от вас, — продолжала Эйлин, — а когда это случается, Кевин бывает чертовски жесток.

Валда поспешно подскочила к магнитофону, чтобы прибавить звук. Обычно музыка звучала едва слышно, создавая приятный фон ленивым разговорам дам. Теперь же она гремела, как будто за дверью бесновалась новомодная рок-группа. Клиентки испуганно замерли.

Поняв намек, Эйлин удалилась.

Но с тех пор она взяла за правило регулярно появляться в салоне, причем с каждым разом выглядела все очаровательнее. К тому же девушка несомненно была умна. И хотя с тех пор имя Кевина ни разу не слетело с ее уст, Мэгги ничуть не сомневалась в ее намерениях. Так или иначе, но Эйлин, безошибочно нащупав ее больное место — неуверенность в себе, — каждый раз давала ей понять, что они с Кевином — люди из разных миров. Рядом с ней Мэгги чувствовала себя дурочкой.

Но она совсем не была глупа. В школе все давалось ей легко, и, сложись ее жизнь по-другому, кто знает, думала Мэгги, может, она поступила бы в колледж, вместо того чтобы зарабатывать себе на жизнь.

Итак, если Эйлин старалась подорвать ее уверенность в себе, то ее план провалился. Вместо этого она добилась только того, что разожгла в общем-то несвойственное Мэгги упрямство. Приходя в салон, Эйлин каждый раз непринужденно болтала о политике, международных и внутренних делах, словом, о том, что каждую девушку интересует не больше, чем прошлогодний снег. Теперь же, как только она записывалась в салон, Мэгги немедленно хваталась за газеты, жадно прочитывая их от корки до корки. Очень скоро она поймала себя на том, что болтает о политике, словно заправский журналист.

Однажды после ухода Эйлин Мэгги вдруг увидела, как Валда, прикрыв ладошкой рот, давится хохотом.

— Дорогая, это было просто здорово! Вот бы тебе послушать. Вы обе тут рассуждали, как… черт возьми, мне казалось, что я смотрю телевизор!

— Ты ведь догадалась, чего она добивается, верно? — фыркнула Мэгги. — Хочет выставить меня полной дурой! Показывает, что я, дескать, неспособна и на пять минут занять разговором мужчину, если у него есть хоть капля мозгов! И все время твердит, какая я, дескать, хорошенькая, как будто смазливая мордашка — это все, что у меня есть!

— Ну, тут она ошибается! — хмыкнула Валда. — Конечно, ты хорошенькая, но я всегда знала, что у тебя есть голова на плечах. И притом неплохая.

— Помнишь, что она сказала, когда пришла в первый раз? Что Кевин может быть чертовски жесток с теми, кто ему надоест. Как ты думаешь, такое возможно?

— Нет. — Мэгги покачала головой. — Я знаю Кевина куда лучше, чем она, хотя мы познакомились всего месяц назад, а они знают друг друга уже годы. Кевин вовсе не жесток. И если он груб, то, значит, у него просто нет другого выхода!

Валда вздохнула:

— Это я и имела в виду.

Но Мэгги уже не слушала. Она ничуть не сомневалась, что любовь, охватившая все ее существо, пришла и к Кевину. Когда они были вместе, весь мир для Мэгги переставал существовать.

Он познакомил ее со своей сестрой. Кевин договорился с домохозяйкой, и Анна Макнейл приехала на уик-энд, а Мэгги пришла в субботу к чаю.

Кевин много рассказывал ей об Анне. Лицо его светилась гордостью за сестру, но Мэгги так и не поняла почему. В кресле перед ней сидела невзрачная, ничем не примечательная женщина, к тому же немолодая. Она была старше брата по крайней мере лет на десять, а то и больше. Анна была худощавой, довольно симпатичной, ее темные волосы были уложены пучком высоко на темени.

Мэгги успела перехватить брошенный в ее сторону быстрый, оценивающий взгляд. И хотя улыбка ее была радушной, Мэгги невольно поежилась. Ей казалось, что взгляд Анны пронизывает ее, как рентгеновский луч.

Хозяйка Кевина хлопотала, разливая чай. Столик был сплошь уставлен тарелками; они трое сидели вокруг, поддерживая светскую беседу. Разговор журчал, как ручеек, легко, непринужденно. Казалось, они знают друг друга целую вечность, и все же Мэгги так и не поняла, понравилась ли она Анне.

Анна была на редкость мила. Такая же обаятельная, как и Кевин, она однако знала цену своему очарованию.

Провожая Мэгги домой, Кевин спросил, понравилась ли ей Анна.

— Она симпатичная. Должно быть, из нее получился знающий доктор.