с дырой в груди. Перехватив ружье как дубину, наследник Одина, нанёс одному из нападавших сокрушительный удар и раскол тому череп и приклад ружья. Выхватив меч и топор он схватился сразу с пятью противниками. Данте палашом теснил двоих. Громыхнули пистолеты Марио и еще двое врагов нашли свою смерть. Не успели разряженные пистолеты упасть на землю как заговорила вторая пара. Мечник бросившийся на Марио лишился половины головы, вторая пуля попыталась вновь найти путь к сердцу жреца и разделила участь своей предшественницы. Отбросив пистолеты и выхватив сабли, кастилец бросился к алтарю, возле которого жрец, с воздетым кинжалом, творил заклинание.

Путь храброму испанцу преградили хранители. Выйдя вперёд они сбросили балахоны. Под ними оказались неестественно тощие существа, землистая кожа плотно обтягивала их кости. Трехпалые ноги легко ступали по траве. Каждый палец руки заканчивался длинным тонким когтем. На безносых мордах щерились зубастые пасти. Но страшнее клыков и когтей были их глаза, ибо в них плескалась холодная абсолютная пустота.

Они напали на Марио пугающе синхронно, словно один организм. Кривые сабли кастильца рисовали вокруг его тела непроницаемый барьер. Но долго так продолжаться не могло. Одно существо оказалось за спиной Марио и готово было обрушить на него смертоносный удар, как вдруг увидело фут доброй стали, выросшей из его груди. Это клинок зеленоглазого, разделавшегося со своими противниками, отправил в адский котёл душу жуткой твари. Если у неё была душа… Теперь к саблям Марио присоединился палаш Данте.

По высоким интонациям в голосе жреца было ясно, что заклинание почти закончено. И скоро нож пронзит сердце несчастной.

Ушедшие в глухую оборону твари не давали и на шаг приблизиться к алтарю. Между пытавшимися оттеснить хранителей соратниками, с громовым кличем пронесся Торстейн. Топор его остался в голове одного из противников, обломки меча рассыпались по поляне. Подхватив одно из копий, он устремился на помощь друзьям. Скорость его атаки, а также сила и немалый вес, вкупе с бушующей яростью, застали древних бесов врасплох. Копье пробило грудь одного из них. Его сородич бросился вперёд и вонзил все десять когтей в грудь гиганта. Не обращая внимания на боль затопившую его разум, как берсеркер из древних легенд, Торстейн обхватил руками голову демона и раздавил как перезрелый плод.

Марио рванул вперёд, одним прыжком он оказался на верхней ступени. Вторым перемахнул через алтарь. В этот момент жрец закончил читать заклинание и уже готов был принести жертву своему древнему богу, но был вынужден уворачиваться от сабель испанца. Как бы быстр не был Марио, жрец оказывался быстрее. На миг, но быстрее. И вот, сумев поднырнуть под удар кастильца, жрец нанёс режущий удар в живот, тонкая струйка крови выступила на дуплете. Но Марио не остался в долгу и одна из сабель откусила руку жреца сжимавшую нож. Оба повалились на колени.

В это время зеленоглазый вбил клинок палаша в глаз последнего монстра. Выхватив свой кинжал он рванулся к жрецу который пытался взять нож другой рукой. Взлетев по ступеням, Данте будто прошёл через невидимую плотную портьеру. Какое-то заклинание ограждало алтарь, поэтому пули не причинили вреда жрецу. Оббежав ритуальный камень он пнул старика в голову. Тот повалился на спину с тяжёлым стоном. Увидев у своего горла кинжал, а над собою сверкающие страшной ненавистью зелёные глаза, жрец прохрипел:

– Рабы, жалкие рабы держат в руках мою жизнь…МОЮ… того, кто видел расцвет и падение Рима…того, кто давал советы царям Атлантиды…тому…– тут он прервался и посмотрел в глаза Данте, – разве стоит стольких смертей жизнь одной девочки? Не говоря о тех, кто погиб здесь, сколько ещё умрёт? От болезни ли? От неурожая? От…

Кинжал Данте вырвал жизнь из тела жреца.

Вытерев клинок и вернув его в ножны он встал и бросив взгляд на Торстейна, направился к раненному испанцу. Тот прислонился спиной к алтарю и зажимал кровоточащую рану.

– Торстейн? – первым делом спросил он.

– Он уже пирует в Вальхалле, – ответил Данте, – Рассказывает Одину о своих битвах. И я уверен, он достал самый большой кубок что есть в Асгарде.

– Думаю ты прав, – грустно улыбнулся Марио, – знаешь, я ведь нашел его тощим злым подростком и попытался вырастить мужчину, постарался заменить отца…– тут, будто испугавшись такой откровенности, он сменил тему, – а ведь жрец был прав говоря о бедах что теперь обрушаться на этот край.

– Этого мы не знаем, – отозвался зеленоглазый, – может да, а может и нет. Но если бы он жил, то совершенно точно каждый год умирало бы ни в чём неповинное дитя. Теперь этому пришёл конец.

– Тут ты прав. Но сегодня, смерть заберёт ещё одну жизнь.

– О чём ты? – спросил Данте, – твоя рана пустяковая.

– Нет. О нет. Он дочитал заклятие. А дьявольский нож вкусил крови… моей крови.

Марио распахнул дуплет и Данте увидел жёлто-зелёные нити, протянувшиеся от раны в сторону сердца. Это мистический яд прокладывал себе дорогу по венам испанца.

– Я не хочу быть жертвой их бога, не хочу – повторил с нажимом кастилец, – убей меня… ты должен…я бы и сам, но тогда точно гореть мне в аду.

Данте кивнул и обнажив кинжал присел возле соратника:

– Это будет не больно.

– Подожди, – вдруг спохватился Марио, – пообещай, что возьмёшь с собой Изабеллу. Что не оставишь её здесь. Не хочу, чтобы ей владел какой-нибудь олух. Возьми её себе. Обещаешь?

– Обещаю, – с горечью сказал Данте.

– Жаль, – вновь заговорил Марио, – что не успел проститься с Торстейном. И теперь даже в загробном мире мы не увидимся.

– Я думаю, что вы найдёте способ, – сказал Данте, – и вряд ли кто-то осмелится стать на вашем пути.

– Пожалуй ты прав – согласился испанец и захихикал.

Вслед за ним рассмеялся и зеленоглазый. Он смеялся по-настоящему впервые за много лет. В этот миг он показался Марио на десять лет моложе.

Со скоростью атакующего сокола, кинжал зеленоглазого пронзил сердце Марио.

В этот миг солнце скрылось за вершиной холма, но было ещё достаточно светло.

Принеся их вещи, Данте разбудил девочку. Напоив её водой, он укутал её в свой плащ.

После положил нож жреца на алтарь. Каменный клинок венчала костяная рукоять. Подняв булыжник, он несколькими ударами раскрошил этот древний артефакт.

Натаскав из леса сухих деревьев, поваленных бурей, он соорудил подобие помоста. Окружив его сухостоем, водрузил туда тела соратников и разжег пламя. Он не мог допустить чтобы тела его новых друзей послужили пищей для зверья.

Всю ночь он следил за костром, девочка неслышной тенью следовала за ним.

Когда солнечные лучи осветили восточный край