Часть четвертая

Перестук костей

Он шёл длинным сырым туннелем уже несколько часов. В левой руке факел отгонял тьму, в правой с холодной уверенностью умостился палаш. Кирпичная кладка городской канализации осталась позади и теперь он пробирался по естественным пещерам.

Он уже чувствовал их запах. Гниение… Разложение… Чудовищный аромат гнездовья гулей.

Он пошёл медленнее. Сапоги из мягкой кожи и без каблуков почти не производили шума. На поверхности сейчас день, падальщики спят, и он не хотел их будить. Хоть гули слабы и медлительны и никогда не нападают на вооружённого человека, но свое гнездовье и вожака будут защищать яростно.

Ещё несколько шагов, и он вышел в широкую круглую пещеру. Слабый свет факела едва разгонял стигийскую тьму. Но их он увидел.

В центре пещеры, вповалку друг на друге, в сырости и грязи измазанный кровью своих жертв спал выводок. Порядка пятидесяти голов, таких больших ковенов он еще не встречал. Надо действовать быстро и осторожно. Из сумки на поясе он достал хрустальный фиал. Вещица прекрасная и хрупкая, но содержит в себе чудовищную силу.

Вдруг из бокового прохода, до этого невидимого, послышались скребущие звуки. Будто сталь царапалась о камень. Спустя пару мгновений он заметил слабый отблеск в той стороне. Свет медленно приближался и вместе с ним усиливается тот же скребущий шум.

Гули начали просыпаться. Их маленькие слезящиеся глазки вращались на изрытых язвами лицах. Сначала один, затем еще один и вот все они уже проснулись и настороженно всматриваются в сторону откуда исходит шум.

Пламя разгоралось ярче, его горячие яркие пальцы разгоняли тьму. И вот в проходе показался… Рыцарь?

Он был полностью закован в броню. Поножи, панцирь, наручи и наплечники. Голову венчал круглый шлем с опущенным забралом. Из-за спины виднелись края треугольного щита. В одной руке он держал факел, в другой шипастую булаву на короткой рукояти. Оказавшись в пещере он застыл словно статуя.

Ярко- зелёные глаза наблюдавшего мужчины сузились от удивления. «Идиот» – пронеслось в его голове.

Тем временем от группы отделилось с десяток особей. Они начали настороженно приближаться к замершему рыцарю. Ждать больше было нельзя…

Зеленоглазый метнул фиал в основную группу. Жидкость, находящаяся в нем, брызнула во все стороны. Следом полетел факел.

Словно солнце зажглось в этих мрачных глубинах. При соприкосновении с огнём жидкость моментально воспламенилась.

Оглушительный шум заполнил пещеру, отражаясь бесчисленным эхо. Визг гулей, сгоравших в неистовом пламени… треск огня…звуки битвы…

Рыцарь пришёл в движение, его булава с треском опустилась на голову ближайшему упырю. Те, кто не был объят пламенем, бросились к закованному в металл человеку. Неслышной тенью, зеленоглазый, возник в тылу обезумевших созданий. Его клинки принялись за грязную работу. Он методично убивал их, одного за другим.

Озверевшие от страха чудовища бились яростно. Им удалось повалить рыцаря на спину и теперь падальщики пытались добраться до нежной плоти и горячей крови, скрытой под слоями неподатливого железа. Рыцарь бил их бронированными кулаками, приглушённые проклятия вылетали из-под забрала, но подняться он не мог.

Зеленоглазый метнулся на помощь поверженному воину, но путь ему преградил один из гулей. Заметно выше всех остальных, с красными щелками глаз и чёрной, словно беззвездная ночь, кожей. Пламя играло на длинных обсидиановых когтях. Вожак. Хозяин и отец ковена.

Взревев, он бросился на зеленоглазого. Его руки заметались в воздухе в попытке выпотрошить своего противника. Но тот не стоял на месте. Его палаш и нож рисовали нерушимую броню вокруг тела. Это было похоже на танец кобры и мангуста.

С каждым мгновением рыцарь отмахивался всё слабее и слабее. Все реже и реже взлетал его кулак. Его тело было погребено под его гниющими противниками. Казалось, что конец его предопределён.

Огромная проворная тень отделилась от стены. Прыжок… и один из гулей прижат к земле четырьмя мощными лапами. Одно движение челюстей и голова падальщика оторвана от тела.

Лишившись обоих рук, вожак, в попытке добраться клыками до горла зеленоглазого, сделал неуклюжий выпад. Один взмах палаша рассек голову надвое, прямо по линии рта. Зеленоглазый тут же обернулся в сторону рыцаря, которого он видел последний раз лежащего под полудюжиной врагов. Рыцарь лежал на том же самом месте, но вместо гулей над ним возвышался огромный рыжий пёс. Слюна капала с его оскаленной морды. Острые уши прижаты к круглой голове. Лапы полусогнуты. Мощное тело напряжённо в ожидании прыжка. Белые, слепые бельма глаз уставились точно на зеленоглазого…

***

Он стоял у окна и вглядывался в мириады огней за стеклом. Большая часть огней была рукотворной. Факелы и фонари что освещали трактиры и публичные дома, скрытые стёклами и колышущиеся на ветру прирученные убийцы. Огромный город не спал даже ночью, сотни и сотни пешеходов и извозчиков, десятки языков и диалектов. Сверкающие дворцы и страшная грязь нищеты. Столица могучей державы и маленькая точка на карте… Париж. Город одновременно манящий и отталкивающий… город, в котором всё началось…

Бессознательным жестом он протянул руку к шраму, что образовывал треугольник, в который как бы был заключён левый глаз. Мягко скрипнула дверь, и опустив руку, он медленно повернулся к вошедшим.

Первым шёл юноша чуть старше двадцати лет. Выше среднего роста, широкоплечий. С руками кузнеца и глазами учёного. Лицо его было все в синяках и ссадинах, а руки разбиты в кровь. Но взор карих глаз выражал глубокий интерес и жажду деятельности. Звали его Жан и он являлся хозяином дома где они в настоящий момент находились. Сын богатого помещика, он с самого детства увлекался мистикой. Отец потакал своенравному отпрыску и даже купил ему дом, книги, оружие и остальные вещи. Он надеялся, что с возрастом «детское» увлечение сына пройдет.

Следом за юношей вошла девушка. Дочь Нового Света. Невысокая и стройная, даже худощавая. Смуглая кожа и грива иссиня-черных волос выделяли её в любой толпе. На левой половине лица змеилась причудливая сложная татуировка. Двигалась она с лёгкой и смертоносной грацией охотника или хищника. Слепые, абсолютно белые глаза казалось пронзают тебя насквозь. Своего настоящего имени она не назвала. Просила называть её Умбра. «Тень» на языке ромеев. Зеленоглазый считал это имя очень подходящим для нее.

Жан опустился в кресло и жестом предложил остальным сделать то же самое. Девушка подошла к камину и остановилась повернувшись к огню. Зеленоглазый остался стоять у окна.

Жан заговорил первым:

– Для начала, я хотел бы вас поблагодарить за спасение моей жизни. Это был первый мой подобный опыт…

– Весьма глупый, – перебил его