всегда нравилось преодолевать трудности и решать проблемы, вот и сейчас, засучив рукава, я готов был справиться со всем происходящим.

Перед отъездом попрощался с друзьями, которым уже успели сообщить о прибытии родственников.

— Я никуда не поеду! — упрямо произнёс Суворов.

— Мы тоже. Не потащат же нас силой? — воскликнули в унисон Астафьевы.

— Вот именно, — топнула ножкой Измайлова, — Я тоже остаюсь. Не хочу уезжать, — тут же всхлипнула девушка и посмотрела с такой грустью, что у меня защемило сердце.

Странные ощущения. Не привычные.

— Иди сюда, — произнес хрипло, и Мария тут же оказалась в моих объятиях.

Погладил девушку по спине, прижал крепче, расцеловал в покрасневшие щечки под заливистый смех друзей.

— Когда свадьба? — усмехнулся Андрюха.

Маша сразу же опустила голову и сжалась, а затем бросила на меня смущённый взгляд.

— Астафьев, вот что ты за человек? Я ещё предложение Марии не сделал, а ты зубоскалишь.

— А ты, вообще, собираешься его делать? — ехидно произнёс Суворов.

— Вот ведь… — начал возмущенно, — Собираюсь, но позже. Машуль, — заглянул девушке в глаза, — Подождешь?

— Угу, — пробормотала Измайлова и спрятала лицо у меня на груди.

— Кстати, — решил обрадовать ребят, — Я тоже возвращаюсь в столицу, так что, может быть, в скором времени встретимся.

— Когда?

— Точной даты не скажу, но как только прибуду, дам знать.

— А как же служба? Только начали привыкать, а тут… — удручённо произнесла Маринка.

— Служить можно не только здесь. Не обязательно носить мундир, чтобы встать на защиту своего народа.

— Прав Влас, — хмыкнул Суворов и оглядел всех остальных, — Ну что, ребята, возвращаемся?

— Угу, да, пусть будет так.

В Кровинушки мы прибыли только после полудня. Немногочисленные жители усадьбы, заметив издали приближающийся автомобиль, вывалились на крыльцо, радостно улыбаясь и махая руками в знак приветствия.

Ванька первым не выдержал и побежал вперед, тут же бросившись мне на шею.

— Влас-с! Как здорово, что ты приехал!

— Привет, пострел, как дела? — подхватил мальчишку, пару раз подбросил вверх и поставил на землю.

— У меня всё хорошо. Дядя степа возит в школу, только мне там не нравится.

— А чего так?

— Глупые все… и учителя тоже. Они рассказывают то, что я и так уже знаю. Меня бабушка давно читать и писать научила, а они… Скучно.

— Понимаю тебя, парень, но школу пропускать нельзя. Друзей-то завести успел?

— Ага, — важно кивнул Ванька, — Сашка из моего класса и Витька из параллели, а еще Надька, только она вредная приставала.

— А ну-ка, племянник, марш в дом, не надоедай Его Сиятельству, — одернул мальчишку Степан Сутулин, идя нам навстречу, — Добро пожаловать домой, господин.

— Здорово, Степа, — поприветствовал управляющего, бросив взгляд в сторону собравшихся у крыльца пятерых бойцов Вороньего Глаза, которые выступали в качестве охраны имения, — Как у вас дела? Что-то я Прасковью Ивановну не вижу. Всё ли в порядке? Не заболела случаем?

— Нет, Ваше Сиятельство. Она как только узнала, что вы прибудете, сразу к встрече готовиться начала. Сказала: к прибытию хозяина нужно всё честь по чести организовать.

— Это как? — усмехнулся себе под нос, — Ленточки праздничные повязать и шары надуть?

— Кхм-м, вроде того, — сконфуженно произнес управляющий, — Как только вчера госпожа Вараева позвонила, они на пару с Марией и принялись командовать. Нас всех, — кивнул на МИГов, — во флигель выставили, мол, много грязи в дом несём, да под ногами мешаемся.

— Погодите, с какой Марией?

Перед глазами сразу предстала хрупкая фигурка Измайловой, но этого просто не могло быть. Я точно знал, что Машу ещё утром дядя увёз в столицу.

— Как с какой? С няней вашей, Марией Семеновной. Она из столицы полторы недели назад прибыла.

— Ох ты ж, точно! — хлопнул себя по лбу.

Я и забыл, что поручил Самойловой организовать приезд теперь уже бывшей домоправительницы городского особняка Потёмкиных. Жаль, зря сдёрнул женщину с насиженного места. Она ведь за мной отправилась, а я скоро обратно в Петербург рвану. Кто же знал, что так получится.

СТОП!

Мария же больше двадцати лет прослужила у Потёмкиных и прекрасно знала мою мать.

— Да чтоб тебя, — пробормотал недовольно, оглядываясь в поисках Свиристель, — Надо бы предупредить Анастасию.

Мать сейчас на пару с Милюковым стояла чуть в стороне и разговаривала со своими бойцами.

— Свиристель, — позвал обеспокоенно.

Не был уверен, что она обрадуется нежданной гостье.

— Слушаю, Влас, — обернулась Анастасия.

В это же мгновение за дверью послышались голоса, а затем на крыльцо вышли две пожилые женщины.

— Ваше Сиятельство! — не обращая ни на кого внимания воскликнула Мария и торопливо направилась в мою сторону, по дороге вытирая ладони о фартук.

Судя по муке, в которой были испачканы руки женщины, Мария пекла пироги, наверняка мои любимые, точнее те, которые любил бывший владелец этого тела. Впрочем, я тоже не отказался бы откушать стряпни Марии Семёновны. Она хоть и не кухарка, но готовит прекрасно. Правда, сейчас меня больше волновали не пироги, а реакция матери, которая, заметив бывшую домоправительницу Потёмкиных, застыла на месте как статуя, не в силах сдвинуться с места.

Неловко вышло.

— Похудел-то как, осунулся, — запричитала Мария, — Ну, ничего, я всё исправлю. Надо будет, каждый день стану в гарнизон твою любимую еду доставлять. Эти увальни, всё равно ничего не делают, одни баклуши бьют, вот и пусть лишний раз скатаются до гарнизона, пышечек тебе передадут, мяска тушёного, рыбки запечённой… — Семёновна повернулась и кивнула в сторону МИГов, да так и замерла с открытым ртом, забыв все слова, которые собиралась сказать.

— Мария, очнись, — произнёс тихо, но женщина не обратила на меня внимания.

— Катенька, — прошептала она вмиг охрипшим голосом и грохнулась в обморок.

Кто бы что ни говорил, но тащить на себе почти стокилограммовую тушу домработницы, то ещё сомнительное удовольствие.

Как только опустил Семёновну на диван, столкнулся с недовольным взглядом матери.

— Влас, как она тут оказалась?

Развел руками.

— Я же не знал, что в доставшейся по наследству усадьбе встречу свою «умершую матушку», — прошептала в ответ так, чтобы никто не услышал. Кстати, Катерина тебе больше идет, чем Анастасия.

— Тихо ты, — прошипела мать, —